мироощущения интеллигента конца XIX века; на какой-то момент он как бы
почувствовал себя древним изографом, забыв обо всем окружающем: возможно,
что в этом сказался свойственный ему дар перевоплощения.
Иконы для "византийского иконостаса" Кирилловской церкви-"Христа",
"Богоматери", "Св. Кирилла" и "Св. Афанасия", писались Врубелем не только
вне стен Кирилловской церкви, но даже не в России, а в Италии: в 1885 году
художник отправился в Венецию с целью изучения находящихся там древних
византийских мозаик. Он изучал знаменитые мозаики собора Сан Марко и
полотна прославленных веницианцев Возрождения. Врубеля особенно привлекали
мастера тесно связанные со средневековой традицией - Карпаччо, Чима да
Конельяно, Джованни Беллини. Венеция обогатила его палитру.
Незамеченные шедевры
Врубель провёл в Венеции около полугода. Больше всего заинтересовали
его палитру не корифеи Высокого Возрождения ( Тициан, Веронезе, ( а их
предшественники, мастера кватроченто (XV век), теснее связанные со
средневековой традицией, ( Карпаччо, Чима да Конельяно и, особенно,
Джованни Беллини. Влияние венецианского кватроченто сказалось в исполненных
Врубелем монументальных иконах с фигурами в полный рост.
Венеция много дала Врубелю и стала важной вехой в его творческом
развитии: если встреча с византийским искусством обогатила его понимание
формы и возвысила его экспрессию, то венецианская живопись пробудила
колористический дар. И всё же он нетерпеливо ждал возвращения. С ним
происходило то, что часто бывает с людьми, оказавшимися на длительный срок
за пределами родины: только тогда чувствуют силу её притяжения.
Была и ещё причина, почему Врубелю хотелось поскорее вернуться в Киев.
Он был влюблён в жену Прахова Эмилию Львовну, о чём несколько раз, не
называя имени, таинственно намекал в письмах к сестре.
Ещё до отъезда за границу он несколько раз рисовал Э. Л. Прахову ( её
лицо послужило ему прообразом для лика богоматери. Портретное сходство
сохранилось и в самой иконе, но там оно приглушено; более явно ( в двух
карандашных эскизах головы богоматери.
Из четырёх иконостасных образов богоматерь удалась художнику особенно.
Это один из его несомненных шедевров. Написана она на золотом фоне, в
одеянии глубоких, бархатистых тёмно-красных тонов, подушка на престоле шита
жемчугом, у подножия ( нежные белые розы. Богоматерь держит младенца на
коленях, но не склоняется к нему, а сидит выпрямившись и смотрит перед
собой печальным вещим взором. В чертах и выражении лица мелькает какое-то
сходство с типом русской крестьянки, вроде тех многотерпеливых женских лиц,
что встречаются на картинах Сурикова.
Впервые почувствованная любовь к родине, первая возвышенная любовь к
женщине одухотворили этот образ, приблизили его к человеческому сердцу.
Вернувшись из Венеции, Врубель метался. Он словно не находил себе места
( то принимал решение уехать из Киева (и действительно на несколько месяцев
уезжал в Одессу), то возвращался опять; его потянуло к хмельному (кубку
жизни(, он бурно увлекался какой-то заезжей танцовщицей, много пил, жил
неустроенно, лихорадочно, а к тому же ещё и жестоко бедствовал, так как
денег не было, отношения же с Праховым стали более холодными и далёкими.
Нет прямых свидетельств душевного состояния художника в то время ( он
не любил откровенничать,( но достаточно очевидно, что он переживал не
только денежный кризис. Два года Врубель работал для церкви, в атмосфере
религиозности, которая также мало согласовывалась с окружающим, как мало
совпадала с идеалом богоматери светская дама Эмилия Прахова. И впервые стал
искушать Врубеля и завладевать его воображением сумрачный образ богоборца (
Демона.
Одновременно Врубель работал тогда и над другими вещами, по заказу
киевского мецената И. Н. Терещенко. Для Терещенко Врубель взялся написать
картину (Восточная сказка(, но сделал только эскиз акварелью, да и тот
порвал, когда Э. Л. Прахова отказалась принять его в подарок. Потом,
впрочем, он склеил разорванный лист, который доныне составляет гордость
Киевского музея русского искусства.
Благодаря киевским ученикам и ученицам Врубеля уцелели его летучие
наброски, его акварельные этюды цветов, которые он делал прямо на уроках,
на клочках бумаги, а потом бросал,( ученики же их заботливо подбирали и
хранили.
Одно заказное произведение Врубель в Киеве всё же довёл до конца:
большое полотно маслом (Девочка на фоне персидского ковра( ( портрет дочери
владельца ссудной кассы.
А затем Врубель снова перешёл к работам для церкви. Теперь это были
эскизы рукописей нового Владимирского собора в Киеве.
Работ Врубеля во Владимирском соборе нет, кроме орнаментов в боковых
нефах. Его эскизы (Надгробного палача(, (Воскресения(, (Сошествия св.
духа(, (Ангела( не были осуществлены.
С. Яремич говорил о киевских работах Врубеля: (Видно всё же, что эти
редкие по совершенству произведения ещё не окончательное проявление
художника(. У Врубеля ещё не откристаллизовалась своя тема ( только
брезжила в замыслах, ещё не было определившегося места в расстановке
художественных сил России конца века. В Киеве он жил на отшибе, получая
импульсы только от старинных мастеров. Ему предстояло войти в гущу
художественной жизни ( современной жизни. Это произошло, когда он переехал
в Москву.
В иконах Врубеля наблюдается большее следование в самих деталях
византийским образцам, чем при создании настенных композиций, и в то же
время по своему духу эти произведения оказались дальше от тех древних
памятников, которые послужили художнику исходным моментом. Кроме этого, в
характере образов и в живописной манере этих работ сказались впечатления от
искусства эпохи Возрождения. Может быть, венецианским впечатлениям Врубель
был обязан и появившейся тягой к Востоку - цветистому, волшебному. По
возвращении в Киев он написал "Девочку на фоне персидского ковра" и
акварель "Восточная сказка", ослепительная, как пещера сокровищ Аладдина.
Наиболее самостоятельной и интересной по своему решению является икона
"Богоматери с младенцем". В идеальной правильности овала лица и строгой
красоте черт Богоматери, в иератичности ее позы есть отдаленное сходство с
такими памятниками древнего русского искусства, как "Ярославская Оранта"
XIII века, хотя последняя и не могла быть известна Врубелю: здесь, видимо,
сказалась его интуиция. В произведении есть созвучие и с искусством
Беллини, что уже отмечалось. Тогда же Врубелем было написано и
"Благовещение", при создании которого художник использовал впечатления от
мозаик и древних фресок на одноименный сюжет, находившихся в Киеве,
например в Софии Киевской.
Киев. Встреча с древностью
Итак, Врубель в Киеве должен был руководить реставрацией византийских
фресок XII века в Кирилловской церкви, кроме того, написать на стенах её
несколько новых фигур и композиций взамен утраченных и ещё написать образа
для иконостаса.
Врубель написал на стенах несколько фигур ангелов, голову Христа,
голову Моисея и, наконец, две самостоятельные композиции ( огромное
(Сошествие святого духа( на хорах и (Оплакивание( в притворе. В нём есть
неповторимый врубелевский лирилизм, выражение скорби в сочетании с
торжественным покоем; оно предвещает эскизы (Надгробного плача( для
Владимирского собора, сделанные тремя годами позже, уже после поездки
художника в Венецию.
Прежде всего мозаика XI века в работе Врубеля сходство с ней
проявляется особенно в трактовке складок, почти так же выявляющих формы
тела, кажется даже, что Врубель в технике акварели эскиза воссоздавал
характер их передачи в мозаике - некоторую жесткость и обобщенность их
контуров. Но у Врубеля образы более рафинированны, в них нет того
спокойного, почти бесстрастного достоинства, которое сквозит в каждой линии
контура, каждой складке древней мозаики.
Как бы ни были интересны рассмотренные выше произведения Врубеля, самыми
значительными из всего созданного им в результате "соревнования" с древними
мастерами являются эскизы его неосуществленной росписи Владимирского собора
(1887) До нас дошло несколько вариантов акварельных эскизов "Надгробного
плача" и "Воскресения", а также карандашный эскиз "Сошествие святого Духа",
два варианта "Рождества" и один масляный эскиз той же композиции.
Врубель очень вдумчиво и в то же время по-своему воспринял наследие своего
великого предшественника: в работах Александра Иванова его увлекала
передача общего эмоционального состояния и их чисто декоративная красота. В
лучших "Библейских эскизах" Иванова уже было то большое содержание, которое
стоит за сюжетом, вытекает из самого эмоционально-эстетического воздействия
произведения; оно непосредственно раскрывается через цвет, линейный ритм и
т.д., вызывая у зрителя сложные ассоциации, подобные тем, что возникают во
время восприятия музыкальных произведений. Но у Александра Иванова это
только лишь начиналось, у Врубеля же оно получило свое дальнейшее развитие.
Общность подхода Врубеля и Иванова к стоящим перед ними задачам можно
почувствовать и в самом понимании религиозных сюжетов, выявлении их
мифологической природы и большого человеческого смысла. В этом Врубель
также является достойным преемником своего великого предшественника. Так же
как и многим эскизам Иванова, эскизам Врубеля не суждено было претворится в
росписи. Хотя Врубель все эти годы работал для церкви, душу его терзали
сомнения и порывы. Спокойная религиозность Васнецова и Нестерова была ему
чужда. Не удивительно, что в во многих работах созданных в это время
чувствуется скрытый подтекст- мучительное недоумение перед загадкой смерти,
драматизм граничащий с мятежом.
В 1889 г. Врубель переехал в Москву, познакомился с С. И. Мамонтовым и
членами его кружка, в который входили известные художники В. А. Серов, И.
И. Левитан, К. И. Коровий, В.М. Васнецов. В этот период жизни он создал
значительное число произведений, исполнил иллюстрации к произведениям М. Ю.
