чисто ассоциативную связь знака с зрительским восприятием. Так, Гете
говорил, что видит в красном цвете благородство и серьезность, в желтом –
веселое и нежное возбуждение, в голубом – печаль. Сезанн – Что известными
геометрическими фигурами можно легко добиться ощущения тяжести и глубины.
На определенном восприятии цвета строил свою музыку Скрябин. [1]
Ассоциация, то есть создание в сознании человека смысловой или
эмоциональной параллели происходящему явлению, невольное замещение его уже
знакомым синонимом, заставляет зрителя домыслить то, о чем только заявлено,
обозначено. От уровня интеллекта, эрудиции и жизненного опыта во многом
зависит оценка происходящего.[1]
Часто повторяющиеся символы, обладая излишней доступностью, могут
утратить эмоциональность и превратить в штамп. Создание новых символов –
это открытие новых связей между понятием и предметом.[1]
Символ очень тесно связан со своими «соседями» - метафорой и
аллегорией. При этом важно установить и связь, и, прежде всего,
существенные различия.
Символ, подобно аллегории и метафоре, образует свои новые значения на
основе того, что мы ощущаем родство, связь между тем предметом и явлением,
которые обозначаются каким-то словом, знаком, и другим предметом или
явлением, на которое переносим это обозначение. [7]
Однако символ коренным образом отличается и от аллегории, и от
метафоры. Прежде всего тем, что он наделен огромным множеством значений
(по сути дела - неисчислимым), и все они потенциально присутствуют в каждом
символическом образе, как бы «просвечивая» друг сквозь друга. [7]
Формальное отличие символа и метафоры в том, что метафора создается
как бы «на наших глазах»: мы видим, какие именно слова, понятия
сопоставлены, и поэтому догадываемся какие их значения сближаются, чтобы
породить третье, новое. Символ может входить и метафорическое построение,
но оно для него не обязательно.[7]
Гигантский алый стяг в спектакле Охлопкова «Молодая гвардия» -
аллегория Родины. Вступая во взаимодействие с поступками и борьбой
молодогвардейцев, отдающих свои жизни, частицы алой крови за освобождение
Родины, она создает великолепный художественный образ спектакля, доведя его
звучание до реалистического символа.[1]
Итак, символ как знак, рождающий ассоциацию – важное выразительное
средство режиссуры. Рассматривая в качестве предмета режиссуры клубно-
массовую работу, сценарно-режиссерски обрабатывающую реальную жизнь, можно
отметить особое значение символа и ассоциации, тесно связанных с этой
реальной жизнью, базирующихся на ней и превращающихся в наиболее
ограниченное для клубной театрализации средство режиссуры. Анализ
эксперимента, опыт позволяют выделить несколько путей использования
символов и ассоциаций, характерных для работы режиссера в клубе:
а) в решении каждого эпизода представления;
б) в кульминации представления;
в) в заключении со зрителем «условий условного»;
г) в художественном оформлении театрализованного массового
представления. [1]
1. Крупнейший театральный режиссер и педагог Г.А. Товстоногов проявлял
большой интерес к постановке театрализованных представлений и праздников на
стадионах и в концертных залах. Образное решение большинства эпизодов в
этих представлениях ярко подтверждает мысли Товстоногова об основном
признаке современного стиля: «Искусство внешнего правдоподобия умирает,
весь его арсенал выразительных средств должен уйти на слом. Возникает театр
другой поэтической правды, требующий максимальной очищенности, точности,
конкретности выразительных средств. Любое действие должно нести в себе
огромную смысловую нагрузку, не иллюстрацию. Тогда каждая деталь на сцене
превратится в реалистический символ».[1]
Использование символов и ассоциаций в решении каждого эпизода
представления помогает поэтическому осмыслению режиссером реального
жизненного материала и созданию на его основе образно-метафорического строя
массового театрализованного действия.[1]
Такое прекрасное сценическое произведение Т.А. Устиновой, как
«Ивушка». Тема «Ивушки» - вечная тема войны и мира. В ней воспевается
подвиг и утверждается идеал мирной жизни. На сцену буквально выплывают
девушки в белых платьях. Их танец – традиционный для России русский
обрядный хоровод. Мы знаем подобные хороводы типа «утушки», «чаек
карельских озер». Вместе с образом лебедушек возникает символ чистоты и
возвышенной поэтичности русских девушек, воспетых в стихах и песнях, музыке
и танцах. В следующей сцене, повествующей о начале войны, нет атрибутов ее:
не появляются гитлеровцы, не слышны выстрелы и т.д. Образ врага –
обобщенный, он взят из образности народного творчества – это злые, коварные
коршуны. Ивушка, прикрывая лебедушек, вступает в неравный бой с врагами.
Логическое завершение сцены – исчезновение коршунов «стертых» с лица
земли.[6]
В качестве примера использования символа в каждом эпизоде
представления можно привести спектакль поставленный III курсом очного
отделения режиссуры (руководитель Баранова Л.И.) по произведения Даниила
Хармса, где благодаря символическому построению спектакля, состоящему из
каскада метафор, был найден образно-метафорический строй представления.
Появление такого постановочного решения подготовлено необычайностью самих
стихов и рассказов Хармса.
В отдельном же ключе было сработано представление нашей группы на I
курсе обучения. Это представление включало в себя более десятка эпизодов, в
которых главными выразительными средствами явились именно символ, метафора
и аллегория. Выразить идею каждого отдельного эпизода возможно было только
при помощи пластики, музыки, света и оформления, так как режиссером В.Н.
Болгуновым была поставлена перед студентами задача придумать образные
миниатюры без слов.
В клубной режиссуре, как показывают многочисленные наблюдения,
дополнительным важным условием является то, что символ и ассоциации должны
быть неразрывно связаны с реальным жизненным опытом данной конкретной
общности людей, определяться ими. В противном случае символ и ассоциации не
будут понятны участникам массового действия.[1]
2. При использовании символа и ассоциации в кульминации представления
символическое действие подготавливается и диктуется всем ходом
представления, его сценарной логикой. Так в театрализованном митинге
концерте И.М.. Туманов создал двумя планами символическое обобщение двух
судеб: выход на сцену японской девушки Хисако Нагата – жертвы атомной
катастрофы, ее рассказ о трагедии японского народа и выход на сцену матери
Зои Космодемьянской. Мать Зои укрывает Хисако белой шалью. Два плана
сомкнулись, образуя смысловую комбинацию. [1]
В театрализованном представлении «встреча зимы», разыгранном
студентами нашей группы в Центральном парке культуры и отдыха в конце
ноября прошлого года, кульминационный вынос на сцену пера Жар-птицы
символизировал не только долгожданный приход зимы, но и счастье, радость,
богатство, приход всего того, что у человека вызывает радостные чувства.
Этот символический эпизод создал соответствующий эмоциональный накал у
участников праздника.
3. При использовании символа и ассоциации, при которых как бы
заключается со зрителем «условия условного», ведущие обычно, с самого
начала представляются как хор чтецов, комментирующий, а иногда и входящий в
действие. Участники представления на глазах у зрителя разбирают роли и, в
соответствии с ними – костюмы, реквизит. Из исполняемой ими песни-зонга, мы
узнаем их принадлежность, творческую позицию, постигаем волнующую их
проблему. Они могут быть как бы «пластической группой», проходящей парадом,
а затем создающей, например, на поле стадиона через пластический рисунок
смысловое обозначение. В театрализованных представлениях на сцене такая
группа может быть задана как «живой занавес», который по ходу действия
выносит детали оформления, устанавливает и ограничивает «живым
перестроением» масштабы сцены (если этого требует какой-то номер), уносит и
приносит музыкальные инструменты, переставляет микрофоны, участвует как
«массовка», в каких-то сценах представления, работает в пантомиме и т.д. В
клубной театрализации этот ассоциативный прием имеет важное значение, так
как позволяет создать с помощью группы участников массовки коллективный
образ героя массового представления.[1]
4. При исполнении символа и ассоциации в художественном оформлении
театрализованного представления символ может быть заявлен, а потом раскрыт
всем ходом представления. Наиболее точное эмоциональное воздействие такого
символа возникает тогда, когда один из эпизодов представления является как
бы его вторым планом.[1]. В одном из представлений нашей группы у задника
на подставке был установлен макет земного шара (надувной глобус), и когда в
момент исполнения финальной песни этот шар был взят участниками спектакля в
руки и вынесен на авансцену, произошло органическое слияние двух планов,
которое говорило зрителю о том, что мир всецело в наших человеческих руках,
и мы можем и должны сделать его лучше и чище.
Символическое обобщение может возникнуть и из трансформации детали. В
театрализованном представлении «Мы – ленинградцы» в эпизоде «Отражение» мы
видим льдины Ладоги, сделанные из легкого алюминия. Льды шуршат,
вздыбливаются под колесами машин острыми углами. Машины с хлебом медленно
продвигаются по «Дороге жизни» к Ленинграду. Плавно покачиваются фары
