Е.Н. Кимеева[9] считала его боярским реакционным оппозиционером. Эту точку
зрения «убедительно опроверг А.А. Зимин, который считает Ф.И. Карпова
прогрессивным дворянским публицистом, гуманистом»[10].
Историографический этап общего исследования завершает диссертационное
исследование Н.В. Синицыной[11], которая, опираясь на предыдущие сочинения,
ставит своей целью выявление классовой принадлежности публициста, благодаря
которой можно было бы правильно истолковать отправную точку его взглядов в
свете марксистско-ленинской теории. «Идеал Ф. Карпова классово обусловлен»,
- к такому выводу она приходит.
Кроме перечисленных исследователей, к творчеству этого своеобразного
представителя русской культуры обращались также Д.С. Лихачёва, Я.С. Лурье,
И.У. Будовниц и другие историки, и историки литературы. Из последних
трудов, написанных на эту тему, необходимо отметить работу А.И.
Клибанова[12], который делает очень существенные замечания, сопоставляя
«Послание митрополиту Даниилу» Карпова и труды Аристотеля, находя в первом
почти точные цитаты, лишь адаптированные под систему понятий той эпохи, из
сочинений последнего.
Биография дипломата
Биографические сведения о Карпове очень скудны. Фёдор Карпов
происходит из семьи тверского боярина Ивана Карповича старинного рода
князей Фоминских. Известен также дед дипломата – Карп Фёдорович. «А у Ивана
Карповича дети: Федор; у царя и Великаго князя Ивана Васильевича
окольничей, Да Никита; а былъ у Великаго князя Василия Ивановича
оружейничей, бездетенъ, Да Семенъ, Да Иванъ. А у Федора Ивановича дети:
Иванъ большой, бездетенъ, Да Долматъ, Да Иванъ меньшой, бездетенъ, Да
Василей, бездетенъ. А были Долмать и Иванъ меньшой у царя и Великаго князя
въ окольничихъ»[13].
Не только точная дата, но и даже примерное время его рождения
неизвестны. Первое упоминание о Карпове относится к 1495 г., когда он был
«постельничим» Ивана III во время поездки великого князя в Новгород в связи
с русско-шведской войной, при этом, известно, что в 1545 году Карпова уже
не было в живых, следовательно, его деятельность приходится на конец XV –
первую половину XVI века.
С 1508 по 1539 (исходя из источников Посольского приказа[14]) Карпов
обосновывается на дипломатическом поприще в Москве, являясь «довольно
значительным дипломатом на востоке, если не самым значительным»[15]
(взаимоотношения с Крымом, Турцией, Ногайской Ордой, Казанским ханством).
Одной из важных задач внешней политики России в первой половине XVI в.
была борьба за Поволжье, а с ней была тесно связана проблема
взаимоотношений с Турцией и, в особенности, с Крымом (Крымское и Казанское
ханства находились в вассальной зависимости от Турции). Набеги и походы
крымских и казанских татар почти не прекращались в этот период. Русским
дипломатам (среди них и Ф.И. Карпову) приходилось применять гибкую и
разнообразную тактику.
С сентября 1508 г. Карпов с другим боярином и дьяком принимает Ак-
Доблета, сына ногайского царевича, приехавшего к нам для переговоров вместе
с послами от Ногайской Орды. В этом же году 24 октября Карпов встречает
послов от Крымского царя Менгли-Гирея и берёт с них и бывшего царя Абдыл-
Летифа шертные записи, что царь этот будет верно служить великому князю.
В 1514 г. Карпов участвует в торжественной встрече посла от турецкого
султана Селима I – Камала и вместе с другими боярами ведёт переговоры. В
1515-1519 гг. мы снова видим Карпова за Крымскими делами. «Крымцы хорошо
знали его и учитывали его роль в политике, о чём говорят неоднократные
приписки в грамотах от крымского хана с просьбой к Фёдору Ивановичу Карпову
о ходатайстве перед великим князем», - замечает В.Ф. Ржига[16]. Его имя
постоянно встречается в крымских посольских книгах того времени
С 1525 по 1539 гг. известен ряд упоминаний о переговорах Карпова с
крымскими послами.
Уже после 1519 г. Ф. Карпов не только участвует в дипломатических
делах, но ведёт все сношения с Крымом и вообще восточными народами. Он
непременно участвует в комиссиях, ведущих переговоры с турецким послом
Скиндером, неоднократно посещавшим Русское государство в 1522, 1523, 1524,
1529 гг. Он играет руководящую роль в делах с ногайскими послами; известия
об этом встречаем под 1534, 1536, 1537, 1538 гг.
Казань тоже знала Карпова. В 1531 г. ему поручено говорить с казанским
послом Табаем, в 1533 – с послами казанского царя Сафа-Гирея. Результатом
этих переговоров было низложение враждебного России Сафа-Гирея и
провозглашение Казанским ханом касимовского царевича Джан-Али (Еналея),
связанного с московским правительством. Главную роль в этих событиях играло
не войско, а дипломатия.
Таким образом, если итогом восточной политики Российского государства
в первой половине XVI века была подготовка присоединения Поволжья,
осуществлённая Иваном IV, то и Фёдору Карпову принадлежит значительная
заслуга в дипломатической стороне этой подготовки.
Время от времени Карпов выступает и в дипломатических сношениях с
Западом. В 1517 во время приезда посла императора Максимилиана I,
Сигизмунда Герберштейна в Москву, в великокняжеском дворце «встретили его
Михаила Юрьевич Захарьин и Федор Иванович Карпов…»[17], но здесь его миссия
была невелика, он лишь следовал в свите великого князя и не участвовал в
переговорах, где речь шла о посредничестве императора при заключении
перемирия между Россией и Польшей.
В марте 1518 года римский папа объявил крестовый поход против турок;
значительное место в планах римской курии занимало Русское государство,
причём папа не просто стремился вовлечь его в союз, но и использовать этот
союз как средство привлечения России к религиозной унии, подчинения русской
церкви римскому престолу.
В следующем 1518 г., в июле – повторное посольство от Максимилиана, на
котором было выдвинуто предложение о присоединении России к антитурецкой
коалиции, в этот раз Карпов был привлечён к участию в переговорах в
качестве своеобразного «консультанта» по турецким делам. На предложение
посольства он ответил самым общим и неопределённым образом, что означало
фактический отказ, этого требовали интересы крымской и казанской политики
Русского государства.
В сентябре 1518 г. Ф.И. Карпов принимал участие в приёмах посольства
Альбрехта Бранденбургского, прусского магистра и посланцев германского
императора, извещавших московское правительство о миссии папского легата
Николая Шамберга, имевшего целью привлечение России не только к крестовому
походу против турок, но также к соединению православной и католической
церквей на условиях флорентийской унии.
К этому же времени, к 1518-1519 гг. относятся пространные полемические
послания Максима Грека Фёдору Карпову против пропаганды соединения церквей:
поэтому, очевидно, что одной из причин, вызвавших интерес Ф.И. Карпова к
католической пропаганде Николая Булева (Немчина), была его служебная
деятельность.[18] Таким образом, идеологическая борьба внутри Русского
государства, возникновение ересей и вольнодумных течений оказываются тесно
связанными с событиями международного масштаба, политическими интригами, «с
борьбой Московской Руси на политической арене»[19], о чём уже говорилось во
введении.
В 1526 г. проходили переговоры с послами папы, императора и польского
короля о заключении мира с Польшей. В 1529 г. – переговоры с Польшей о
возобновлении перемирия. В 1537 г. – приём польских послов, после которого
Карпов назначен окольничим, а затем оружейничим. Он был активным участником
всех этих переговоров. Иногда он, по-видимому, выдвигался даже в основные
представители великого князя из рядов бояр и дьяков.
Помимо внешней политики, Ф.И. Карпов принимает участие во
внутреполитических делах. В 1527 г. он выступил как поручитель за князя
М.Л. Глинского, который был освобождён из заточения. В 1537 г. Ф.И. Карпов
участвовал в событиях, связанных с подавлением мятежа удельного князя
Андрея Старицкого против центральной власти. Ему поручили следить за
двухлетним сыном старицкого князя после «поимания» последнего.
Следовательно, Ф.И. Карпов был связан с правительственными кругами,
проводившими политику государственной централизации.
При Елене Глинской Ф.И. Карпов продолжает дипломатическую карьеру,
выполняя ряд приказаний свыше. Последнее упоминание о нём в посольских
источниках – октябрь 1539 г.
Подводя итог политической деятельности Ф.И. Карпова можно
процитировать отзыв БСЭ о нём[20]: «Один из руководителей внешней политики
при Василии III Ивановиче, способствовал выработке правил русской
дипломатической службы, которым следовали вплоть до конца XVII века».
Переписка с Максимом Греком и иноком Филофеем
Карпов – один из наиболее оригинальных и образованных русских
публицистов своего времени. Общаясь с иностранцами, Карпов получил
европейское образование. По роду своих занятий он знал восточные языки,
знаком был с греческим и латинским. Ему были известны в подлинниках или
извлечениях произведения Аристотеля, Гомера, «Метаморфозы» Овидия, цитаты
из которых он включал в свои письма. Карпов находился в переписке с
умнейшими людьми того времени – Максимом Греком, старцем Филофеем, Николаем
Немчиным, митрополитом Даниилом и др.
В «Послании иноку Филофею», Карпов хвалит письмо старца, которое
получил ранее: «Омировым (гомеровым) бо словомъ и риторским разумом
пригодне сложени, не варварски же, ни невежески, но грамотически уметельне
