императрицы. Из ее записочек явствует, что он иногда уклонялся от
выполнения супружеских обязанностей. Положение светлейшего при дворе было
настолько прочным, что остается загадкой осуществленное им намерение
покинуть столицу и возлюбленную и отправиться в захолустье управлять
наместничеством. Потемкин, конечно же, знал, что с его отъездом Екатерина
немедля обретет утешение в новом фаворите. Риск остаться навсегда покинутым
был настолько велик, что только крайняя необходимость вынудила его
совершить этот шаг. Анонимный автор официальной биографии Потемкина,
вероятно его современник, тоже удивлялся поступку князя. «В 1776 годе князь
Потемкин к общему изумлению просил у императрицы позволения отправиться на
несколько времени в свое наместничество для поправления расстроенного
здоровья» '(Жизнь князя Григория Александровича Потемкина-Таврического. Т.
I. M., 1808. С. 57). «Несколько времени» превратилось в десять с лишним
лет, проведенных светлейшим в Новороссии.
Решение Потемкина невозможно объяснить однозначно. Скорее всего,
светлейший уже не рассчитывал на прежнее совмещение обязанностей фаворита и
державного мужа. Отчасти он, видимо, уповал на закрепленные церковным
обрядом брачные узы с императрицей, что давало хотя и слабую, но все же
надежду сохранить ее доверие и свое на нее влияние. Но более всего князь
надеялся на то, что в Новороссии он сможет полностью проявить себя на
службе государству — ему, надо полагать, опостылела косная и однообразная
жизнь двора, мелкие интриги и бесконечные плотские удовольствия.
Потемкин приобрел новое качество и отправился из столицы не
отверженным фаворитом, а блестящим вельможей, облеченным доверием
императрицы и повсюду принимаемым едва ли не с царскими почестями.
Екатерина не ошиблась в Потемкине, когда считала его верным слугой, а тот,
в свою очередь, обрел в ней покровительницу Дружба и привязанность
сохранились, но от былого чувственного увлечения не осталось и следа.
Глава IV.
В промежутках
На императрицыном ложе, оставленном светлейшим без боя, один за другим
отметились случайные счастливчики Потемкина сменил Петр Завадовский,
унаследовавший от предшественника пылкие письменные излияния государыни
Рука Екатерины к тому времени поднаторела в начертании клятвенных обещаний
«Сударушка Петруша» получил свою порцию «Любовь наша равна, обещаю тебе
охотно, пока жива, с тобою не разлучаться» Угрюмый малороссиянин
Завадовский наскучил императрице почти сразу же Он не только искренне
влюбился в Екатерину, но и чаще закатывал ей сцены ревности Хорошо знавший
Завадовского А. А. Безбородко объяснял его скорую отставку тем, что «его
меланхолический нрав и молчаливый характер не нравились пылкой государыне,
и он тихо удалился в свое имение Ляличи, где жил некоторое время в
уединении, затем женился» Управитель дел Потемкина М. Гарновский тоже
отметил дурной характер Завадовского «Говорят, — записал он в дневнике в
июле 1776 года, — что жена раскаивается, что вышла замуж за злого,
ревнивого, подстерегающего и застенчивого меланхолика и мизантропа.»[8]
Подлинные причины падения Завадовского в другом — он был сторонником
братьев Орловых и попытался было удалить Потемкина от двора Сам светлейший
поначалу наделал глупостей и из ревности. Ревнивец вскоре осознал свои
ошибки, объявился в Петербурге, и все стало на свои места — 8 июня 1777
года Завадовский получил отставку и принужден был удалиться в свое
украинское имение Печалиться экс-фавориту было особенно не о чем за год
пребывания «в случае» он получил 6000 душ на Украине, 2000 — в бывших
владениях Речи Посполитой, 1800 — в русских губерниях, кроме того, 150
тысяч рублей деньгами, 80 тысяч драгоценностями, 30 тысяч посудой, не
считая пенсиона в 5000 рублей Желчный князь Щербатов отметил слабость
Завадовского к землякам — «он ввел в чины подлых малороссиян» Заводовского
сменил Семен Гаврилович Зорич, серб по национальности, ослепивший всех
своей красотой В фаворе он пробыл одиннадцать месяцев Этот гусар, адъютант
Потемкина, стал флигель-адъютантом императрицы Зорич отличался остроумием,
неиссякаемой веселостью и добродушием Он явно переоценил свои возможности
будучи рекомендован Екатерине Потемкиным, осмелился перечить ему,
поссорился со светлейшим и даже вызвал его на дуэль Потемкин вызова не
принял и настоял на отставке фаворита, щедро награжденного, как и его
предшественник. Зорич получил город Шклов, где завел свой двор и основал на
свои средства кадетский корпус Кроме Шклова ему было выдано 500 тысяч
рублей, из коих 120 тысяч предназначались для уплаты долгов, на 120 тысяч
рублей ему было куплено поместий в Лифляндии . Пожалованные бриллианты
оценивались в 200 тысяч рублей . Зорич ввел в обычай непомерно великую игру
, потому-то и коротал бесшабашный серб остаток своих дней в нищете.
Мемуарист С. А. Тучков нарисовал любопытный портрет Зорича,
расходящийся с приведенными выше сведениями о нем «Он был приятного вида
при посредственном воспитании и способностях ума, однако ж ловок,
расторопен, любил богато одеваться. Пристроил его к императрице якобы не
Потемкин, а Григорий Орлов, решивший таким образом отомстить своему недругу
Тучков не подтверждал сведений о том, что Зорич спустил все свое состояние
за карточным столом Не отрицая того, что Зорич был заядлым картежником,
мемуарист считал причиной его разорения нерасчетливую благотворительность В
Шклове был учрежден кадетский корпус на 400 человек из небогатых дворян
Зорич выстроил для него огромное здание, выпускникам давал от себя мундир,
офицерский экипаж, деньги на проезд к месту службы и 100 рублей на расходы
Дорого стоили Семену Гавриловичу и прочие его филантропические затеи
бесплатная больница, театр, вспомоществования многочисленной родне и
открытый стол [9]
Сменивший Зорича Иван Николаевич Корсаков тоже пользовался фавором
недолго, причем по собственной оплошности по свидетельству К Масона, «Екате
рина лично застала его на своей кровати державшим в своих объятиях
прелестную графиню Брюс, ее фрейлину и доверенное лицо. Она удалилась в
оцепенении и не пожелала видеть ни своего любовника, ни свою подругу»
.Корсаков удалился в Москву, где продолжал распутствовать. Щербатов
отметил, что он «приумножил бесстыдство любострастия в женах», вступив в
связь с графиней Е П Строгановой, урожденной княгиней Трубецкой. [10]
Косвенное подтверждение случившемуся находим в письме Екатерины к
Гримму от марта 1785 года, в котором она сообщала о смерти графини Брюс
«Нельзя не пожалеть о ней всякому, кто знал ее близко, потому что она
стоила того, чтобы ее любили, лет шесть или семь тому назад это огорчило бы
меня еще более, но с тех пор мы несколько более прежнего поотдалились одна
от другой ».[11] Кажется, это единственный фаворит, чьи услуги императрица
не оплатила пожалованиями
Последним из калифов на час был Александр Петрович Ермолов Любопытные
сведения о его фаворе сообщает М М Щербатов Оказывается, императрица
готовила из него «ученика» и фаворита с младых ногтей еще в 1767 году
Екатерина, возвращаясь из путешествия по Волге в Москву, остановилась в
доме прапорщика Петра Леонтьевича Ермолова, где ей приглянулся
тринадцатилетний сын его Александр Обняв его и поцеловав, Екатерина сказала
«Поздравляю тебя, дружок, с чином капрала конной гвардии» — и взяла его в
Петербург Долго Екатерина пестовала Ермолова — фаворитом он стал в 31 год,
но чем-то не угодил ей и был отставлен «Он не понравился, однако, Потемкину
прежде, чем перестал нравиться Екатерине», — записал Масон Это была, надо
полагать, ничем не примечательная личность, ибо о нем, как и о
Васильчикове, отозвался кратко, но выразительно «Не успел сделать
ничего».[12]
В промежутке между фавором Зорича и Ермолова «в случае» оказался
Александр Дмитриевич Ланской, самый несчастный из фаворитов, скончавшийся
«при исполнении служебных обязанностей».
Глава V.
Смерть князя-куколки
Об этой истории впервые упомянул Пушкин в «Замечаниях о бунте»,
представленных императору Николаю I в 1835 году.
«Князь Голицын, нанесший первый удар Пугачеву, был молодой человек и
красавец. Императрица заметила его в Москве на бале (в 1775) и сказала: как
он хорош! настоящая куколка. Это слово его погубило. Шепелев (впоследствии
женатый на одной из племянниц Потемкина) вызвал Голицына на поединок и
заколол его, сказывают, «изменнически». Молва обвиняла Потемкина».
Генерал-майор князь Петр Михайлович Голицын был среди наиболее
отличившихся в борьбе с пугачевцами. Его победа 22 марта 1774 года под
крепостью Татищевой привела к разгрому армии самозванца и снятию блокады с
губернского города Оренбурга. Пережившие шестимесячную осаду оренбуржцы
называли князя своим спасителем.
Поведав о роли Потемкина в гибели Голицына, Пушкин бросил на
Светлейшего тень. Сделал он это довольно осторожно, но все же обязан был
проверить ходивший по Москве слух.. Не составляло большого труда посмотреть
в Донском монастыре надгробие П. М. Голицына. Из эпитафии, кончавшейся
словами «Благополучие человека не состоит ни в животе, ни в смерти, но в
том, чтоб жить и умереть со славою», можно было узнать, что несчастливый
князь родился 15 декабря 1738 года. Следовательно, был годом старше
Потемкина. Видавший виды 36-летний генерал, к тому же вдовец, не
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14
