соответствовал образу молодого соперника всесильного Потемкина. Пушкин
этого не знал.
Не знал он и того, что императрица заметила «князя-куколку» не на
балу, а на официальном приеме. Приехав из Петербурга в Москву вместе с
Потемкиным (находившимся при ней безотлучно), Екатерина остановилась
сначала в селе Всехсвятском. Здесь 23 января 1775 года она дала прием
генералитету. Как сообщает Камер-фурьерский церемониальный журнал,
отмечавший официальные события при дворе, «во внутренние комнаты по
Высочайшему повелению позван был генерал-майор князь Петр Михайлович
Голицын, на которого Ее Императорское Величество соизволила возложить орден
святого Александра Невского». Том журнала за 1775 год был издан в 1874
году. Пушкин читать его не мог. Зато люди, читавшие Пушкина, приняли
легенду на веру
В 1864 году основатель и издатель журнала «Русский архив» П. И.
Бартенев, обожавший великую государыню, опубликовал письма императрицы
московскому обер-полицмейстеру Н. П. Архарову. «Николай Петрович, —
говорилось в первом письме. — Князь Петр Михайлович Голицын просит у меня
сатисфакцию на майора Лаврова, и как сей человек вам отдан, то не
освободите его прежде моего приезда; но как судить можно по его поступкам,
что он сумасшедший, то дозволяю вам его отдать на Рязанское подворье, о чем
Генерал-Прокурору можете дать знать. Пребываю доброжелательна.
Екатерина. Ераполча. 17ч. 1775 г. Завтра к вечеру буду в городе[13].
В примечаниях к письму Бартенев сообщил, что Ераполча (Ярополец) —
большое поместье графа 3. Г. Чернышева в Волоколамском уезде, в 115 верстах
от Москвы; что на Рязанском подворье, в начале Мясницкой улицы, содержались
лица, находившиеся под следствием. О князе П. М. Голицыне было сказано, что
он «только что прославился тем, что нанес первый решительный удар по
Пугачеву. Он известен также своею красотою и несчастною кончиною на
поединке с Петром Амплеевичем Шепелевым, который потом женился на одной из
девиц Энгельгардт, племяннице князя Потемкина. Какую он имел ссору с
майором Лавровым, мы не знаем».
Бартенев осторожнее Пушкина. Он совсем опустил слова о том, что
Голицын был заколот, «сказывают, изменнически» и что «молва обвиняла
Потемкина». Можно только удивляться, как талантливый исследователь (а
Бартеневу в это же время стало известно о венчании Екатерины II с
Потемкиным) не заметил в словах императрицы Архарову важного указания.
выводящего к истине. Ссора Голицына с Лавровым настолько серьезна, что
привлекла внимание обер-полицмейстера, генерал-прокурора и самой
государыни. Бартенева подвела неправильная датировка письма. Он отнес его к
январю 1775 года и ошибся. 17 января Екатерина со свитой находилась в
Новгороде, направляясь из Петербурга в Москву А вот 15 сентября того же
года государыня вместе с Потемкиным навестила графа Захара Григорьевича
Чернышева в его роскошном имении Ярополец. На другой день она совершила
«шествие чрез с. Ярополч, в дом Его Высокопревосходительства генерал-аншефа
и кавалера Александра Артемьевича Загряжского». Почтенный генерал был
родственником матери Потемкина. По просьбе своего тайного мужа императрица
оказала Загряжскому великую честь. 17 сентября она покинула «Ераполчу» и на
другой день вечером, как и обещала Архарову, вернулась в Москву
Вывод напрашивается сам собою: майор Лавров не последнее лицо в
истории «князя-куколки», умершего 11 ноября 1775 года.
В 1865 году М. Н. Лонгинов, блестящий знаток екатерининского времени,
издал свой перевод сочинения саксонского дипломата Георга фон Гельбига
«Случайные люди в России». Гельбиг служил в Петербурге в последние годы
царствования Екатерины II. Императрица даже хлопотала через барона Гримма
об отзыве Гельбига из России за его, с позволения сказать, занятия русской
историей. Автор первой научной биографии Потемкина А. Г. Брикнер, разбирая
«труд» Гельбига о князе Таврическом, писал: «Автор далеко не
беспристрастен. Он сильно предубежден против императрицы и ее друга и
сотрудника. Так как главным источником при составлении сочинения Гельбига
служили сплетни в среде иностранных дипломатов, то нужно пользоваться этим
трудом с крайней осторожностью. Местами встречаются фактические неточности
и промахи. Тон раздражения, в котором i сверится о Потемкине, придает этим
статьям Гельбига характер памфлета или, по крайней мере, скорее
публицистического, нежели серьезно-исторического труда».
Разберем только одну из заметок Гельбига. Она посвящена Дмитрию
Андреевичу Шепелеву, ставшему при Елизавете Петровне обер-гофмаршалом
(главным распорядителем при императорском дворе). Саксонец утверждает, что
этот Шепелев был сыном русского простолюдина и начинал свою карьеру
смазчиком колес придворных карет. Петр I якобы заметил его и в 1716 году
сделал своим дорожным маршалом. «Шепелева все ненавидели за его грубость, —
безапелляционно заявляет Гельбиг. — Его сын, майор гвардии, на которого
рассчитывали мятежники в день восшествия на престол Екатерины II и который
по ошибке не явился вовремя, первый почувствовал на себе верховную власть
новой императрицы. Он был арестован и уже не скоро мог опять добиться
милости государыни. Сын его женился на племяннице кн. Потемкина-
Таврического, урожденной Энгельгардт. Уже это одно доказывает, что молодой
Шепелев имел значительный чин и немалое состояние...»
Лонгинов вынужден поправлять Гельбига на каждом шагу: у Д. А. Шепелева
не было сына. Речь может идти о его племяннике Амплее Степановиче. Не
удалось отыскать сведений о майоре гвардии Шепелеве, якобы арестованном в
самый день восшествия Екатерины II на престол. Зато о Шепелеве, женатом на
племяннице Потемкина, Лонгинов разразился целой статьей[14].
Маленькая история, осторожно рассказанная Пушкиным, разрослась у
Лонгинова до невероятных размеров, хотя никаких новых данных о поединке он
не привел.
Отметим важную подробность: ненавидевший Потемкина Гельбиг знает о
женитьбе Шепелева на племяннице князя Таврического, но ничего не говорит об
убийстве князя Голицына. Очевидно, легенда о «злодействе Шепелева» еще не
сложилась к тому времени, когда Гельбиг впервые выпустил в свет свою книжку
(1809). Вот бы Лонгинову и заняться этим, но он предпочел выдумать
подробности козней Потемкина против «князя-куколки».
Измышления Лонгинова подверглись справедливой критике. В 1867 году
Бартенев предоставил страницы «Русского архива» некоему Дмоховскому,
приславшему «Заметки о роде Шепелевых».
Дмоховский приводит замечательные подробности: «Амплей Степанович
Шепелев, отец Петра, женившегося на Энгельгардт, был сам женат на графине
Матвеевой, принадлежавшей, как известно, к знаменитому роду». Лонгинов «не
заметил», что «готовый на злодейство ради разных выгод и покровительства»
Петр Амплеевич Шепелев был правнуком знаменитого государственного деятеля и
дипломата боярина Артамона Сергеевича Матвеева. Царь-преобразователь
пожаловал сыну Матвеева Андрею Артамоновичу графский титул. На дочери
последнего император женил своего любимца Александра Румянцева.
Следовательно, фельдмаршал Румянцев-Задунайский приходился «злодею»
Шепелеву двоюродным братом!
Этот факт не оставляет камня на камне от легенды о причастности к
«злодейству» Потемкина. После смерти «князя-куколки» прошло четыре года.
Племянница Потемкина стала госпожой Измайловой и, лишь овдовев, вышла замуж
за Шепелева.
В 1901 году во Франции были изданы дневники барона Мари Даниеля Бурре
де Корберона, где сообщалось, что князь Голицын был заколот на дуэли не
Шепелевым, а другим офицером.
Корберон (тогда еще маркиз) прибыл в Москву летом 1775 года на
должность поверенного в делах. Под 13/24 ноября 1775 года он записал:
«Обедал я у графа Ласси, а вечером был у князя Волконского. Это отец
невесты того князя Голицына, который был убит неким Лавровым и которого
завтра хоронят[15]. История весьма запутанная и необыкновенная. Несколько
времени тому назад князь Голицын ударил палкой офицера Шепелева. Тот
оставался спокоен, но через несколько месяцев покинул полк, в котором
служил, и, приехав в дом князя Голицына в Москве, потребовал у него
удовлетворения и тут же дал ему пощечину. Князь велел его вывести, и дело
как будто этим кончилось. Все были удивлены тем, что князь Голицын не
захотел драться. Но он возражал, что ему не подобает выходить на поединок
со своим подчиненным.
Наряжен суд. Шепелеву ведено оставить двор, а Голицыну выходить в
отставку. Пущен был слух, что князь Голицын будет драться с Лавровым,
который якобы настроил Шепелева. Лавров обратился к нему с вопросом: с
какой стати он про него это выдумал? Князь резко отвечал ему и вызвал его
драться на пистолетах. Но на месте поединка пистолеты заряжаемы были
медленно, и Лавров, пользуясь этим, стал оправдываться и отрицать все, в
чем его обвинял князь Голицын, который раздраженный замечаниями напал на
своего противника со шпагою в руке. Лавров также нанес ему две раны шпагою,
от которых он умер через несколько времени».
Корберон получил сведения из первых рук и уловил главное: и о каком
изменническом убийстве нет и речи. Голицын стал жертвой собственной
грубости и вспыльчивого нрава.
Именно о ссоре Голицына с Лавровым императрица писала Архарову за два
месяца до поединка. Поначалу государыня сочла Лаврова сумасшедшим, но
вскоре ее мнение изменилось. «Прочитав допрос майора Лаврова и сличая оный
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14
