Но Мамонтов и тут прослыл страстным вольнодумцем, хотя в университете
к учению относился уже с большим интересом. И всё же больше всего Савву
Мамонтова интересовал театр. Теперь он уже не только посещает спектакли, но
и сам пробует играть.
Частные театры в ту пору были запрещены, но драматические кружки
существовали. Один из таких кружков,
“Секретаревский”, который фактически был театром, и посещал Мамонтов.
Спектакли их регулярными не были, однако в зрителях недостатка не было.
Притягательным центром всего кружка был Александр Николаевич Островский.
Всё было хорошо, пока отец Саввы, Иван Фёдорович, всерьёз не
забеспокоился театральным увлечением сына. Дело в том, что он готовил из
сына наследника всех его дел, в частности и крупной железнодорожной
компании. К тому же отца уведомили о том, что и в Университете Савва кому -
то мешал. Был дан настоятельный совет убрать его оттуда. И отец, несмотря
на отчаянные возражения сына, непоколебимо решил отправить его в Баку для
обучения торговому делу. Там молодой Савва Иванович был определён на
должность в контору. Савва желал поскорее вернуться в Москву, ближе к
искусству; он писал отцу: “Я готов к труду!”. Однако отец категорически
отверг этот вариант. И Савва покорился, чем вызвал необычайное расположение
отца. Из его писем Савве стало ясно, что отец видит его своим единственным
преемником и наследником, способным вести все дела.
Из Баку Савва отправился торговать в “дикую Персию”. Дела его там
сложились удачно, но молодой Мамонтов очень скучал по Москве, её бурной
жизни, друзьям и, конечно, театру.
И вот, спустя полгода он наконец получает от отца распоряжение
отправляться в Москву. Сразу после приезда он недвусмысленно заявил о своём
намерении передать дела в руки Саввы и снял для этого дом на Ильинке, дал
ему начальный капитал. Так Савва Иванович Мамонтов вошёл в настоящую,
полноценную жизнь.
Молодой купец быстро освоился в своём деле и стал преуспевать. Он
завёл много новых знакомств. Особенно его привлекала семья Сапожниковых,
глава которой был, как и отец Саввы, купцом первой гильдии. Точнее,
привлекала Савву семнадцатилетняя Лиза Сапожникова. Она была девушкой
умной, рассудительной, искренней и глубоко религиозной. Двадцать пятого
апреля 1865 года двадцатитрёхлетний Савва и семнадцатилетняя Лиза
поженились в подмосковном имении Киреево.
Через два года у них родился сын Сергей, который впоследствии очень
сдружился с дедом, отцом Саввы Ивановича.
А ещё через два года, в 1869 году, родился второй сын - Андрей.
Примерно в то же самое время Савва Иванович начал покупать у художников,
представляющих новые стили, их картины. В этом, 1869, году скончался Иван
Фёдорович, отец будущего медичи. С тех пор Савва Мамонтов стал полным себе
хозяином. Первым делом он обзавёлся огромным имением Абрамцево, которое
раньше принадлежало братьям Аксаковым. Постоянными гостями Саввы Мамонтова
в этом доме на протяжении долгих лет были Васнецов, Крамской, Репин,
Поленов, Врубель, Коровин, Серов, Антокольский и многие другие известные
художники и скульпторы. Они всегда могли найти в Абрамцеве интересный круг
людей, материальную помощь, вдохновение на новые работы, многие из которых
стали признанными шедеврами. Самой известной из картин, написанных в
Абрамцеве стала “Девочка с персиками“ Серова. Девочка на картине -
двенадцатилетняя дочь Саввы Ивановича Верушка. Серов был просто поражён её
обаянием и заразился идеей написать её портрет. Эта идея была тотчас же
поддержана Саввой Ивановичем. Художник попросил жизнерадостную бойкую
девочку позировать ему, и она в течение целого месяца каждый день
высиживала положенные часы почти не шевелясь.
Серов к тому времени был ещё довольно молодым художником, но “Девочка
с персиками” пустила весть о нём как о новой звезде в живописи, а связь с
Мамонтовым и покровительство Саввы Ивановича во многом предопределили
судьбу юного дарования.
Меценатская деятельность Саввы Мамонтова началась в 1873 году, когда
он, подобно Павлу Третьякову, предложил самому известному к тому времени
русскому скульптуру изваять для него скульптуру “Христос перед судом
народа”. Причём навязан сюжет Антокольскому не был - он выбрал его сам. В
то же время Мамонтов начал помогать реализовывать свои проекты начинателям
зарождающегося движения передвижников, таким как Репин, Коровин, Поленов,
Серов. Позднее, в 1879 году, он оказал такую же услугу и Виктору
Михайловичу Васнецову. Савва Иванович задумал тогда украшать здания
железнодорожных вокзалов, построенных им же, произведениями русских
художников; решил и Васнецову помочь так же, как когда - то помог
Антокольскому: он заказал ему сразу три декоративных панно: “Ковёр -
самолёт”, “Три царевны подземного царства” и “Битву русских со скифами”.
Как и в случае с Антокольским, сюжеты панно Васнецову навязаны не были, он
выбрал их сам.
В доме Саввы Ивановича в Москве, на Садово - Спасской, был образован
Мамонтовский кружок, где во время рождественских каникул устраивались
обычно любительские театральные постановки, выставки картин и скульптур.
Туда ходила почти вся интеллигенция Москвы. Именно благодаря этому кружку в
обществе московских искусствоведов начали признаваться картины Васнецова,
не признававшиеся до сих пор.
Однако несмотря ни на что Савву Ивановича та деятельность, которой он
занимался до сих пор, не удовлетворяла до конца. И он, уже в который раз
задаёт себе вопрос: что же сделал он сам, Савва Мамонтов, он, понимающий,
что его главной заслугой перед потомками будет то, что он сделал и сделает
в искусстве? Хотя он и занимался скульптурой, но не был так самонадеян,
чтобы считать свои ваяния произведениями высокого искусства, а себя
настоящим скульптором. Его скульптура - это отдушина его бьющей через край
энергии, пьесы для домашнего театра и стихи также. И неужто он не способен
ни на что большее, как только быть катализатором или дилетантом?
Нет, он всё же сделает нечто такое, что будет его детищем; он знает,
что это будет. Он давно думает об этом. Когда - то его папа Иван Фёдорович
отправлял его из дому, дабы отвадить от театра и приохотить к работе. К
работе приохотил (впрочем, тут ещё натура помогла), а вот от театра не
отвадил. Теперь у него, у Саввы Мамонтова, будет театр. Свой. Но не такой,
как казённый императорский. Нет! Он создаст новый театр, где всё то, что он
придумал во время домашних постановок, что он творил, выйдет в люди… Он уже
знал твёрдо: театр он создаст.
Подготовка исподволь. Намечался репертуар, подбирались артисты и
декораторы. Всё это должны были быть новые люди, люди, не испорченные
дурной традицией, не втянувшиеся ещё в рутину казённой сцены. Пусть там, на
казённой сцене есть хорошие певцы, обладающие замечательными голосами,
пусть там иногда промелькнёт талантливая декорация… Всё равно это не то -
рутина, казёнщина. Опера - не место, где премьер или премьерша,
выфранченные в богатые платья, сверкая драгоценностями, демонстрируют
особенности своего голоса, а старенькиё меломан сидит, дожидаясь, как такая
- то примадонна возьмёт такую - то ноту. Театр должен вслед за живописью
взбунтоваться и двинуться по пути от академизма к реализму. Во всём. В
репертуаре, в исполнении, в декорациях, в костюмах.
Однако… глава акционерных обществ Савва Иванович Мамонтов - создатель
оперной труппы. Не солидно. Пожалуй, акционеры испугаются - не употребил бы
глава их компании их средства на содержание всяких там актёров. Да и в
Петербурге те, с кем он сталкивается по делам железных дорог, только глаза
раскроют удивлённо, когда узнают, что Савва Иванович вдруг, изволите ли
видеть, - оперу открыл! Ну что ж !.. Нет положения, из которого
предприимчивый Савва Мамонтов не нашёл бы выхода. Пусть новая опера
считается театром Кроткова: “Русская частная опера”.
В 1884 Мамонтов начал подготовку к будущему её легальному
существованию. Первым спектаклем Частной оперы было решено сделать
“Русалку”. Декорации к нему писал Левитан по эскизам Васнецова. Эскизы
делал и Поленов, однако сами декорации писались без исключения молодыми
перспективными художниками, такими, как, например, Коровин. Сам Савва
Иванович занимался тем временем подготовкой труппы, то есть вокальной и
сценической части оперы, ну и , конечно, оркестровой. Он считал, что певцы
в его новой опере, так же как и декораторы, должны быть молодыми, ещё не
испорченными дурной традицией казённой императорской оперы, не тронутыми
рутиной и карьеризмом, словно ржавчина разъедающими душу актёра.
На главную роль в дебютном спектакле Частной оперы “Русалка” Мамонтов
решил пригласить ещё не испорченную какими - то ни было выступлениями , ещё
проходившую курс консерватории, двадцатидвухлетнюю Надежду Васильевну
Салину, которая не без горечи называла себя “дитя театра”. Сколько она
помнила себя, она всегда кочевала по провинциальным городам России с какой
- то бродячей труппой актёров, в которой выступала её мать, а иногда и она
сама, если по сценарию требовался “ребёнок без речей”. С момента их с
Саввой Ивановичем знакомства Мамонтов, по её словам, “сиял над ней
путеводной звездой”.
Обстановка в опере была товарищеская - во многом благодаря Савве
Ивановичу, который всегда умел поддержать моральный дух актёров. Все актёры
били ещё молоды, все только ещё начинали, но у всех у них был общий кумир,
человек, который собрал их всех вместе - Савва Мамонтов. Артисты сдружились
с молодыми художниками - декораторами: свойским Костей Коровиным,
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
