важного для того времени вопроса. Уже в Уложенной комиссии дворяне
выступали с требованием передать в их руки управление на местах, и теперь
императрица решила пойти им навстречу. Согласно «Учреждениям», целый ряд
должностей местной администрации — заседатели судов разных ступеней, в том
числе совестного, уездные судьи, земские капитан-исправники и др. —
замещались выборными из местных дворян. Казалось, что таким образом дворяне
станут, с одной стороны, хозяевами в своих губерниях, а с другой — вышедшие
после 1762 года в отставку помещики смогут получать дополнительные средства
к существованию, почти не выезжая из своих имений. Но Екатерина не забывала
и об интересах страны. Фактически так удавалось вернуть дворян на
государственную службу и заполнить многочисленные административные
должности, которые в ином случае рисковали остаться вакантными. При этом
дворянская сословная организация как бы становилась частью государственного
аппарата, поскольку все дворянские должности, включая предводителя
дворянства, соотносились с Табелем о рангах и получали определенный
классный чин.
Екатерина понимала, что только издать новый закон мало, и, как могла,
зорко следила за судьбой своего детища. «Князь Александр Алексеевич! —
пишет она Вяземскому в ноябре 1775 года. — Всуе будет всякое доброе
учреждение, ежели не падет жребий исполнения онаго на людей совершенно к
тому способных. На сем основании возвращаю я доклад от Сената... о чинах,
помещаемых в палаты судные Тверскаго и Смоленскаго наместничеств. Я не
могла оной утвердить потому, что не вижу я тут людей, искусившихся в делах
ею родов, к коим они определяются. ... Я чаяла, что выбор оных
соответствовать будет лучшей моей надежде и что к сим местам взыщутся
искуснейшие из членов Юстиц - и Вотчинной коллегии, с коих Сенат лучше
знать может. И ради сего еще раз я хочу повторить вам мое желание,.. чтобы
из сих обоих мест в председатели палат и верхнего земского суда избраны
были достойные люди, а хотя и из других, но конечно такие, что уже на деле
в своих способностях испытаны... должно во оные ко исполнению частных
должностей избрать умеющих, а не людей, что в делах новы и упражнялись во
всю жизнь в иных званиях».
Одним из важнейших последствий введения «Учреждений» было значительное
увеличение армии чиновников, которые все больше превращались в
самостоятельную и грозную политическую силу. Укрепление аппарата
управления, а следовательно, бюрократизация страны соответствовала
представлению о том, каким должно быть регулярное государство. Но его
конструкция оставалась еще далеко не завершенной. В 1782 году появился ее
новый важный элемент — «Устав благочиния», еще один плод увлечения
императрицы законотворчеством.
Если согласно «Учреждениям», страна была разбита на губернии, губернии
— на уезды, и в каждом посажено по доброй дюжине разных начальников, то
теперь дошла очередь и до городов. Каждый из них был разделен на части, а
те — на кварталы. В каждой городской части — по 200— 700 дворов и частный
пристав, в каждом квартале — 50—100 дворов и квартальный надзиратель с
квартальным поручиком. Над всеми ними возвышается городская управа
благочиния, где заседают городничий, два пристава и два ратмана. Управа
имеет «бдение, дабы в городе сохранены были благочиние, добронравие и
порядок», к чему относятся контроль за торговлей, поимка беглых, починка
дорог, улиц и мостов, борьба с азартными играми, строительство бань, разгон
не разрешенных законом «обществ, товариществ, братств и иных подобных
собраний».
Непосредственный вершитель полицейского надзора в городе — частный
пристав. Именно он следит за порядком и, в частности, за тем, чтобы не
происходило несанкционированных «сходбищ и скопищ», советуя обывателям в
таких случаях разойтись по домам и «жить покойно и безмятежно». Как обычно,
Екатерина не забыла и о мелочах. «Устав благочиния» предписывал в каждом
квартале поставить специальный столб для развешивания объявлений. Столб
этот — в сущности, один из органов управления, некий «информационный
центр», при помощи которого городские, да и более высокие, власти сообщают
подданным, как им надлежит жить.
Особую прелесть новому закону придавало «зерцало управы благочиния» —
своего рода моральный кодекс и полицейского и рядового гражданина.
Начинался он семью наказами, повторявшими хорошо знакомые русским людям
христианские истины:«Не чини ближнему, чего сам терпеть не хочешь. Не токмо
ближнему не твори лиха, но твори ему добро коли можешь.« Кто ближнему
сотворил обиду личную, или в имении, или в добром звании, да удовлетворит
её по возможности. В добром помогите друг другу веди слепого, дай кровлю
неимеющему, Haпри жаждущего. Сжалься над утопающим, протяни руку помощи
падающему. С пути сошедшему указывай путь» Причисленные к законам, эти
истины, которые прихожане привыкли слышать с церковного амвона, обретали
силу юридической нормы, подкрепленной авторитетом высшей власти. Так
императрица брала на себя еще одну заботу просвещенного монарха —
воспитывала подданных.
Жалованные грамоты.
Прошло еще три года, и 21 апреля 1785 год на свет явились сразу два
важнейших закона. На сей раз названные «жалованными грамотами» — дворянству
и городам. Дата была избрана не случайно. Это был день рождения
императрицы, Екатерина как бы сама себе преподносила подарок, подчеркивая
тем самым значение этих документов. И действительно, на долгие годы им
суждено было стать краеугольным камнем российского законодательства, ибо на
сей раз государыня добралась до решения самой сложной из поставленных задач
— создания законодательства о правах отдельных сословий. Сложной это задача
была потому, что никто до Екатерины не закреплял в законах права и
обязанности сословий, хотя процесс начался еще при Петре I и закончился при
Екатерине. Грамота подтверждала дарованное Манифестом 1762 года право
дворян служить или не служить по своему выбору, и в том числе наниматься на
службу в иностранных государствах. Закреплялись и все права дворян на
наследственные и благоприобретенные имения, причем первые не
конфисковывались даже у самых закоренелых преступников, а передавались их
наследникам. Уточнялось также, что дворянин владеет не только самой землей,
но и ее недрами. Специальной статьей дворянам разрешалось «иметь фабрики и
заводы по деревням». Помещичьи дома в сельской местности освобождались от
постоя войск, а сами дворяне — от всех видов податей.
Помимо созданных еще «Учреждениями» 1775 года уездных дворянских
собраний, создавались и губернские, которым придавался статус юридического
лица. Им вменялось в обязанность составление губернских родословных книг из
шести частей. В первую вносились роды, получившие дворянство по царскому
указу, во вторую — выслужившие дворянское достоинство военной службой, в
третью — гражданской, в четвертую вписывались дворяне иностранного
происхождения, в пятую — титулованное дворянство, и, наконец, в шестую —
старинные дворянские роды.
Почти всеми включенными в грамоту правами и привилегиями дворянство
уже фактически обладало, но за их оформление в виде закона оно боролось с
петровских времен. Грамота завершила длительный процесс правового
оформления статуса дворянства и стала основой всего последующего
законодательства в этой области вплоть до Октябрьской революции. Но
ошибочно думать, что, ублажая дворян, Екатерина забыла о государственном
интересе. И далеко не все, на чем настаивало дворянство, нашло отражение в
грамоте. Прежде всего уже само название нового акта — «грамота» — имело
двоякий смысл. С одной стороны, подчеркивался фундаментальный характер
этого закона, с другой — зависимость дворянства от монаршей воли. Права и
привилегии дворянства, хоть и заслуженные ратными подвигами, объявлялись не
естественно присущими этому сословию, а пожалованными свыше государем.
Таились в тексте грамоты и иные хитрости. Так дворянин, конечно, мог и не
служить, но если уж он избирал праздность, то лишался голоса в дворянском
собрании. Что касается промышленных предприятий, то четко говорилось лишь о
праве заводить их в сельской местности, в городах же, как глухо упоминалось
в Жалованной грамоте, дворянам дозволялось покупать дома «и в оных иметь
рукоделие».
Иной характер, нежели грамота дворянству, носила Жалованная грамота
городам. Значительно более объемная, она охватывала и более широкий круг
вопросов. И рассматривались в ней не только личные права городского
населения, но и организация и деятельность купеческих гильдий, ремесленных
цехов и органов городского самоуправления. Но при этом система прав и
привилегий, которыми наделялись третье сословие и дворянство, были
максимально сближены. «Городские обыватели», или мещане, как их называет
грамота, образуют градское общество, наподобие дворянского собрания,
которому также приданы статус и права юридического лица. Если в дворянском
собрании права голоса лишается дворянин, никогда не служивший, то в
градском обществе — мещанин, не имеющий собственности или капитала.
Градское общество заводит городовую обывательскую книгу, подобную
родословной дворянской и тоже из шести частей. В первую заносятся лица,
владеющие в городе недвижимостью, во вторую — гильдейское купечество, в
третью — зарегистрированные ремесленники, в четвертую — иностранцы, в пятую
— именитые граждане (те, кто более одного раза занимал выборные должности,
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
