т. д.
М. В. Ломоносов, однако, продолжал настаивать, убеждать, хлопотать.
Желание его было уже близко к осуществлению. Елизавета, видимо, обещала
«даровать» Петербургской академии и ее университету вполне заслуженное ими
право. Во всяком случае в 1760 г. М. В. Ломоносов подготовил «Слово
благодарственное» Елизавете «на торжественной инаугурации Санкт-
Петербургского университета». Черновик плана этого «Слова» сохранился. В
своем выступлении М. В. Ломоносов собирался снова полемизировать с
Таубертом и его присными, доказывающими никчемность создания русских
ученых.
М. В. Ломоносов хотел указать конкретно потребность России в ученых,
перечислить те отрасли народной жизни, которые ждут ученых людей:
«1. Сибирь пространна.
2. Горные дела.
3. Фабрики.
4. Ход севером.
5. Сохранение народа.
6. Архитектура.
7. Правосудие.
8. Исправление нравов.
9. Купечество и сообщение со ориентом.
10. Единство чистыя (дружба) веры.
11. Земледельство, предзнание погод.
12. Военное дело. И так безрассудно и тщетно от некоторых речи
произносились: куда с учеными людьми деваться?» (VIII, 683).
Показательно, что и здесь сохранение народа указано на одном из первых
мест.
М. В. Ломоносов надеялся, что, добившись права присвоения ученой
степени для Академического университета, он сможет в дальнейшем
распространить его и на другие университеты, в частности Московский.
Хлопоча о присвоении Академическому университету права инаугурации,
первым кандидатом для возведения в ученую степень М. В. Ломоносов, вопреки
проискам Тауберта, выдвигал своего талантливого ученика – анатома А. П.
Протасова, будущего профессора и академика, а тогда адъюнкта Академии наук.
Он послал А. П. Протасову в Голландию «ордер», «чтобы, не ставясь там в
докторы, ехал в Санкт-Петербург для поставления при инаугурации» (X, 298).
Долгожданный день инаугурации, однако, все откладывался и откладывался.
Лишь в феврале 1761 г. привилегия Академического университета была
утверждена канцлером М. И. Воронцовым. Осталось еще получить подпись
императрицы. М. В. Ломоносов неоднократно лично ездил к Елизавете в
Петергоф просить о подписании привилегии, но тщетно. В декабре 1761 г.
Елизавета умерла, так и не подписав привилегии. Инаугурация университета не
состоялась. Речь М. В. Ломоносова не была произнесена.
Немецкие заправилы академии, воспользовавшись происшедшей заминкой,
отправили вызванного М. В. Ломоносовым из-за границы А. П. Протасова
обратно в Голландию и, даже когда он вернулся оттуда доктором медицины, его
долго не назначали профессором.
Право возводить в ученую степень доктора медицины и 1764 г. было
присвоено Екатериной II новосозданному высшему органу медицинского
управления в России 11 Медицинской коллегии.
Однако Медицинская коллегия, в которой долгое время влиятельное
большинство составляли иностранцы, не стремилась осуществлять свое право и
в течение нескольких лет никому звания доктора медицины не присвоила. Лишь
в 1768 г., преодолев сопротивление Медицинской коллегии, добился от нее
этого звания талантливый русский врач (финн по происхождению) Г. Орреус.
Остальные русские врачи, желавшие получить звание доктора медицины, по-
прежнему обращались за ним в иностранные университеты.
Право возводить в степень доктора медицины было присвоено Московскому
университету лишь в 1791 г. Впервые он использовал это право в 1794 г.
Таким образом, мечта М. В. Ломоносова осуществилась лишь 35 лет спустя.
Заботясь об увеличении числа врачей, М. В. Ломоносов, тем не менее,
сознавал, что силами одних врачей не может быть осуществлено оказание
медицинской помощи населению. Возникала настоятельная необходимость в
подготовке других медицинских работников, в особенности – акушерок.
Анализируя причины медленного прироста населения, М. В. Ломоносов, как
уже указывалось, справедливо видел одну из существенных причин этого в
гибели детей при рождении, происходящей от неумения повивальных бабок.
Трезво оценивая возможности России в 60-х годах XVIII столетия, М. В.
Ломоносов понимал, что обучение врачей и повивальных бабок еще очень
нескоро удовлетворит огромную потребность в медицинской помощи. Поэтому он
считал необходимым вооружить все население, во всяком случае, грамотное,
элементарными знаниями о лечении болезней, в первую очередь детских, и о
простейших лекарственных средствах. С этой целью он рекомендовал «положив
за основание великого медика Гофмана и присовокупив из других лучшее,
соединить с вышеописанною книжкою о повивальном искусстве... В обеих
совокупленных сих искусствах в одну книжку наблюдать то, чтобы способы и
лекарства по большей части не трудно было сыскать везде в России... Оную
книжку, напечатав в довольном множестве, распродать во все государство по
всем церквам, чтобы священники и грамотные люди, читая, могли сами знать и
других наставлением пользовать» (VI, 389 – 390).
Эта мысль была подхвачена впоследствии демократически настроенными
врачами-разночинцами XVIII века. Она звучит в сочинениях И. И. Лепехина, Д.
С. Самойловнча и др.
Будучи горячим поборником естественнонаучной пропаганды, в широком
смысле слова, популяризации науки, превращения ее в общенародное достояние,
М. В. Ломоносов был одним из основоположников санитарного просвещения в
России.
Здесь следует становиться еще на одном моменте.
Борясь с невежеством и суевериями, с «вороженьем и шептаниями», М. В.
Ломоносов вместе с тем высоко ценил народную мудрость. Он знал и понимал,
что во многих народных приемах врачевания кроется рациональное зерно, что
многие обычаи так называемой народной медицины являются плодом многовековых
наблюдений, коллективного опыта. Он твердо верил в то, что нужно не только
учить народ, но и учиться у народа. Рекомендуя составить популярное
руководство по акушерству, М. В. Ломоносов советовал не ограничиваться в
качестве ее источников «хорошими книжками о повивальном искусстве», К ним
«необходимо должно присовокупить добрые приемы российских повивальных
искусных бабок; для сего, созвав выборных, долговременным искусством дело
знающих, спросить каждую особливо и всех вообще и, что за благо принято
будет, внести в оную книжицу» (VI, 389).
Иначе говоря, ни больше, ни меньше, как созвать «съезд» народных
повитух, расспрашивать их и у них учиться!
М. В. Ломоносов предлагал учиться у народа не только приемам повивания,
но и способам лечения болезнен.
Предлагая составить на основе сочинений ученых врачей книгу о лечении
детских болезней, М. В. Ломоносов и здесь напоминает: «Притом не позабыть,
что наши бабки и лекари с пользою вообще употребляют» (VI, 389).
В 1761 г. об этом мог говорить только М. В. Ломоносов, твердо верящий в
мудрость и творческие силы своего народа.
М. В. Ломоносов и учение об этиологии.
Во многих произведениях М. В. Ломоносова нашли отражение его мысли о
болезнях и их причинах. Здесь нужно отметить, прежде всего, что если в
медицине того времени были широко распространены идеалистические
представления о природе болезней, о том, что болезни – результат
побуждения души, то М. В. Ломоносов безоговорочно занял другую позицию.
Следуя распространенным взглядам своей эпохи, непосредственную причину
болезни М. В. Ломоносов видел в «повреждении» соков организма, «жидких
материй к содержанию жизни человеческой нужных, обращающихся в теле нашем»
(II, 357). Причину же этого «повреждения» он искал не в мистических
«движениях души», а в конкретных явлениях внешней среды.
Ошибаясь в частностях, он был всегда прав в основном – в признании
материальной причины болезней.
Уже в 1741 г. на вопрос «Что за подлинные начала и причины всех
болезней признать надлежит?» ответ был сформулирован следующим образом:
«Первейшая причина есть воздух. Ибо искусство показывает довольно, что при
влажной к дождю склонной и туманной погоде тело тяжело и дряхло бывает, от
безмерно студеной нервы очень вредятся; и иные сим подобные неспособства
случаются. Потом едение и питие, которое немочи причиною быть может, ежели
кто оного чрез меру примет... Еще принадлежат к причинам болезней и
пристрастия души нашей: понеже довольно известно, что за вред нечаянное
испуганье, гнев, печаль, боязнь и любовь нашему телу навести могут»1.
Как видим, среди причин болезней упомянута и «душа», но в совершенно
ином смысле: в смысле связи душевной деятельности (нервной деятельности –
сказали бы мы сейчас) с деятельностью всего организма. Здесь видно, что М.
В. Ломоносов является, по сути, также и родоначальником невропатологии и
психопатологии.
Что касается роли воздуха в происхождении болезней, то ее М. В.
Ломоносов касался неоднократно. Очень большое значение придавал он
температуре воздуха. Выше было приведено его указание на роль чрезмерной
стужи, от которой «вредятся» нервы. Значительно большее значение для
возникновения болезней, по М. В. Ломоносову, имеет зной.
Зной, по его мнению, расслабляет человека, а главное, способствует
гниению воды и пищевых продуктов и появлению эпидемических болезней.
Холод же, особенно для привычных к нему русские людей, оказывается
более полезным, так как он предотвращает возникающие в знойном климате
опасности. Именно в этом М. В. Ломоносов видел преимущество прохода в Индию
с севера, предназначающее открытие пути в Индию русским мореплавателям. При
путешествии северным путем можно избежать опасностей тропического климата.
