довольствуется иногда меньшей властью, чем та, которая необходима в
интересах мира и защиты государства. Из этого вытекает следующее:
когда такому королю приходится в интересах безопасности государства
использовать и те права, от которых он отказался, то это имеет
видимость незаконного действия с его стороны, побуждающее огромное
число людей (при наличии подходящего повода) к восстанию;
2. Частные суждения о добре и зле. Каждый отдельный человек есть судья в
вопросе о том, какие действия хороши и какие дурны. Это верно в
условиях естественного состояния, когда нет гражданских законов, а при
наличии гражданского правления — в тех случаях, которые не определены
законом. Во всех же других случаях ясно, что мерилом добра и зла
является гражданский закон, а судьей — законодатель, который
представляет государство;
3. Совесть может быть ошибочной. Все, что человек делает против своей
совести, есть грех. Однако с человеком, живущим в государстве, дело
обстоит не так, ибо закон есть совесть государства;
4. Мнение о том, что суверен подчинен гражданским законам. «Это ошибочное
мнение, » — пишет Гоббс. Ставя законы над сувереном, тем самым ставит
над ним и судью, и власть, которая может наказывать, что, значит,
делать нового суверена, и на том же основании — третьего, чтобы
наказать второго и так дальше до бесконечности, что должно вести к
разрушению и разложению государства;
5. Приписывание абсолютного права собственности подданным — каждый
человек обладает абсолютным правом собственности на свое имущество,
исключающим право суверена. Каждый человек обладает В самом деле
правом собственности, исключающим право Всякого другого подданного. Он
имеет это право исключительно от верховной власти. Если же было бы
исключено и право суверена, то он не мог бы выполнять возложенных на
него обязанностей, а именно защиту подданных от иноземных врагов и от
взаимных обид внутри, и, следовательно, государство перестало бы
существовать;
6. Учение о делимости верховной власти. Делить власть государства —
значит разрушать его, так как разделенные власти взаимно уничтожают
друг друга;
7. Подражание соседним народам;
8. Популярность отдельных лиц;
9. Недостаток денежных средств;
10. Свобода высказываний против верховной власти — производит беспокойство
в государстве;
11. Распад государства — поражение в войне.
Все эти причины ведут по Гоббсу к распаду государства и к хаосу, то есть
возвращению к состоянию войны всех против всех. Но философ не
останавливается на рассмотрении вопросов распада государства, он
продолжает свои исследования, из которых он впоследствии выделяет
единственный путь к спасению общества — он говорит о лучшей форме
правления — монархии.
3.2.Монархия — лучшая форма правления.
В качестве теоретика политического абсолютизма, ратовавшего на
неограниченную власть государства как такового, Гоббс не уделял большого
внимания проблеме государственных форм. По его мнению, «власть, если
только она достаточно совершенна, чтобы быть в состоянии оказывать защиту
подданным, одинакова во всех формах». Согласно Гоббсу, может быть лишь три
формы государства: монархия, демократия и аристократия. Отличаются они
друг от друга не природой и содержанием воплощенной в них верховной
власти, а различиями в пригодности к осуществлению той цели, для которой
они были установлены.
Таким образом, Гоббс различает 3 формы государства:
1. Монархия — когда правит один, а все ему подчиняются;
2. Аристократия — правит группа людей;
3. Демократия — когда правят все.
Также Томас Гоббс объясняет понятия тирания и олигархия: «Те, кто испытал
обиду при монархии, именуют её тиранией, а те, кто недоволен
аристократией, называют её олигархией». Король, власть которого
ограничена, не выше того, кто имеет право эту власть ограничить, а,
следовательно, этот король не является сувереном. Сувереном же может
считаться только абсолютно неограниченный король, власть которого
передается только по наследству.
Гоббс в своих произведениях сравнивает монархию и верховную ассамблею,
выделяя плюса монархической формы правления. Он сравнивает эти две формы
следующим образом:
1. Носитель лица народа, или член собрания также является носителем
своего лица. Поэтому более всего он будет заботиться о частной выгоде,
а не об общих интересах. «Ибо никакой король не может быть ни богат,
ни славен, ни находиться в безопасности, если его подданные бедны,
презираемы или слишком слабы вследствие бедности или междоусобий,
чтобы выдержать войну против своих врагов. При демократии же или
аристократии личное благополучие лиц продажных или честолюбивых
обеспечивается не столько общественным процветанием, сколько чаще
всего вероломным советом, предательством или гражданской войной».
Следовательно, лучше всего, если общественные интересы более или менее
совпадают с частными, именно такое совпадение имеется в монархии;
2. Монарх может получить совет от кого угодно, когда угодно.
Следовательно, суверен может выслушать мнение людей, сведущих в
вопросе независимо от их социального статуса и ранга. Верховное же
собрание — только тех, кто имеет на это право с самого начала;
3. Решения, принятые монархом, подвержены непостоянству лишь в той мере,
в какой это присуще человеческой природе, решения же собрания могут
подвергаться изменениям еще и благодаря многочисленности состава
собрания. Ибо стоит немногим членам, считающим необходимым держаться
раз принятого решения, не явиться в собрание (что может случиться в
силу заботы о своей безопасности, вследствие нерадения или случайных
препятствий) или вовремя явиться некоторым держащимся противоположного
взгляда, и все, что было решено вчера, сегодня будет аннулировано;
4. Монарх не может расходиться во мнениях с самим собой по мотивам
зависти или корысти, а собрание может, причем очень резко, что ведет к
гражданской войне;
5. При монархии любой подданный может быть властью монарха лишен всего
имущества в пользу фаворита или льстеца. Однако тоже может быть и с
собранием, так как их власть одинакова, но у собрания фаворитов
больше. Отсюда больший расход и не экономность ассамблеи;
6. Кураторы или регенты при монархии. Однако сказать, что предоставление
верховной власти одному человеку или собранию людей — неудобство —
значит сказать, что неудобство — всякое правительство, причем
неудобство большее, чем гражданская война. Монарх должен наметить
опекуна, следовательно, если возникает борьба, то это следствие
честолюбия и несправедливости подданных недостаточности их просвещения
об их обязанностях и правах верховной власти. Если нет опекуна, то
действует естественный закон, по которому опекуном становится тот, кто
наиболее заинтересован в сохранении власти несовершеннолетним, и оно
не может извлечь выгод из ограничения власти суверена. С другой
стороны, если власть у верховного собрания, то это государство в таком
же состоянии, как и если бы власть была у малолетнего. Так же, как и
малолетний не может отклонить совет, так же и собрание не может
отклонить совет большинства, является он хорошим или плохим. И
Верховное собрание в периоды смут нуждается в диктаторах. Из этих
умозаключений Гоббса ясно видно, что лучшей формой правления является
монархия. Мыслитель убеждён, что она лучше других форм выражает и
реализует абсолютный характер власти государства; в ней общие интересы
совпадают с частными интересами суверена. Верховной власти удобнее
быть именно монархической, поскольку «в личности короля олицетворено
государство». Позднее это положение повторит (с противоположных
позиций обнажив его смысл) Б. Спиноза в своём «Политическом трактате»:
«Царь есть само государство».
Целиком подчиняя индивида абсолютной власти государства, Гоббс тем не
менее оставляет ему возможность воспротивиться воле суверена. Эта
возможность - право на восстания. Она открывается лишь тогда, когда
суверен, вопреки естественным законам, обязывает индивида убивать или
калечить самого себя либо запрещает защищаться от нападения врагов. Защита
своей собственной жизни опирается на высший закон всей природы - закон
самосохранения. Закон этот не в праве преступать и суверен. Иначе он
рискует потерять власть.
Местом классика политико-юридической мысли Гоббс в не малой степени обязан
и своим приемом исследования государства и права. Гоббс стремился внедрить
в науку о государстве и праве элементы математического метода (в
частности, действие сложения и вычитания однопорядковых величин). Он
полагал, что в политики можно вычислить отношение государств, если
суммировать договоры между ними; в юриспруденции - определить права или
правонарушения, если сложить закон и факт.
Желанием поставить изучение государства и права на рельсы объективного
научного анализа были обусловлены широко применявшиеся Гоббсом (хотя и
давно известные) аналогии с человеческим организмом. Строение государства
он уподоблял устройству живого организма: суверена - душе
государственности, тайных агентов - глазам государства и т. д.
Гражданский мир сравнивался им со здоровьем, а мятежи, гражданские войны -
с болезнью государства, влекущие за собой его распад и гибель. Основную
методологическую нагрузку несут у Гоббса, однако не эти биологические
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
