Москвы с таким уничижением и страхом, с каким тщеславием и гордостью
приближался к ней. Бежит, оставляя пушки, бросая обозы, подрывая снаряды
свои...— неприятельские силы... главною частию или истреблены, или в полон
взяты. Все единодушно в том содействовали»...[15]. К концу года почти вся
«великая армия» погибла; лишь жалкие остатки ее перешли границу, а Наполеон
умчался во Францию готовить новую армию. Царский манифест от 25 декабря
1812 г. объявил о полной ликвидации неприятельского нашествия, при
отражении которого «войско, дворянство, духовенство, купечество, народ,
словом, все государственные чины и состояния, не щадя ни имуществ своих, ни
жизни, составили единую душу...» [16]
3.3 Борьба за освобождение Европы. «Священный Союз».
После уничтожения «великой армии» Александр взял на себя задачу
освобождения Европы от ига Наполеона и двинул свои войска в Германию.
Пруссия, а потом и Австрия примкнули к нему и начали общими силами (в союзе
с Англией) борьбу против Наполеона. В октябре 1813 г. в трехдневной «битве
народов» под Лейпцигом союзники одержали решительную победу над Наполеоном,
и 1 января 1814 г. русские войска перешли французскую границу. В марте 1814
г. союзные войска вступили в Париж; Наполеон постановлением французского
сената был лишен престола, и королевский престол Франции занял Людовик
XVIII (брат казненного революцией Людовика XVI). В мае 1814 г. союзники
заключили с Францией мир, по которому Франция отказалась от своих
завоеваний в Европе и возвратилась к границам 1792 года. Наполеон получил
во владение остров Эльбу, с сохранением титула императора. Европейские
государи и дипломаты съехались на конгресс в Вену для обсуждения и
устройства европейских дел после ликвидации наполеоновских завоеваний. В
1815 г., когда заседания конгресса еще продолжались, Наполеон вдруг снова
появился во Франции, и армия перешла на его сторону. Союзники снова открыли
военные действия, Наполеон был разбит англичанами и пруссаками при Ватерлоо
(в Бельгии) и был отвезен англичанами на остров св. Елены (в Атлантическом
океане), где он умер в 1821 г.
Постановлением Венского конгресса основанное Наполеоном герцогство
Варшавское было присоединено к России, под именем царства Польского;
Познань была отдана Пруссии, а Талиция (включая Тарнопольский округ) —
Австрии. Собравшиеся в Вене монархи заключили, между собой «священный союз»
(акт 14-го сентября 1815 г), который, по замыслу Александра, должен был
вносить в международные отношения начала мира и правды, взаимной помощи,
братства и христианской любви. В действительности этот союз скоро
превратился в оплот европейской реакции, стремившейся к сохранению
абсолютизма и подавлявшей все свободолюбивые движения народов. В течение
1818—1822 гг. собирался ряд конгрессов участников «священного союза» (в
Аахене, Троппау, Лайбахе (Любляне) и Вероне), которые принимали решения о
поддержке вооруженной рукой легитимных правительств против народных
восстаний"[17].
В 1821 г. вспыхнуло восстание в Греции против турецкого владычества, и
все русское общество ожидало, что Александр окажет поддержку единоверным
грекам, но он стал последовательно на точку зрения легитимизма, признал
греческое восстание революцией против законного монарха (турецкого
султана!) и отказал грекам в помощи.
4. ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА В 1815 — 1825 ГГ.
4.1 Изменения в политике. Рост правительственной реакции.
Когда бури военных лет пронеслись, правительство не возвратилось к
деятельности в прежнем направлении.
События этих лет неодинаково подействовали на общество и на
правительство: в первом они вызвали необычайное политическое и нравственное
возбуждение; общество непривычно оживилось, приподнятое великими событиями,
в которых ему пришлось принять такое деятельное участие.
Это возбуждение долго не могло улечься и по возвращении русской армии
из-за границы. Силу этого возбуждения нам трудно теперь себе представить;
оно сообщилось и правительственным сферам, проникло в официальные
правительственные издания. Печатались статьи о политической свободе, о
свободе печати; попечители учебных округов на торжественных заседаниях
управляемых ими заведений произносили речи о политической свободе как о
последнем и прекраснейшем даре Божьем. Частные журналы шли еще дальше: они
прямо печатали статьи под заглавием «О конституции», в которых старались
доказать «доброту представительного учреждения»[18].
Возбуждение сообщилось и, может быть, даже поддерживалось военными
людьми, возвратившимися из заграничных походов. В офицерских кругах
образовывались общества, в которых читались речи о недостаточности
специального военно-технического образования для военных людей, о
необходимости для них чтения, ученых упражнений общего образования.
Совсем иначе подействовали внешние события на правительство, прежде
всего на самого императора: оно вышло из тревог военных лет с чувством
усталости, с неохотой продолжать преобразовательные начинания первых лет,
даже с некоторым разочарованием в прежних своих политических идеалах.
Различные причины вызвали эту перемену в настроении правительства; из
них одной можно признать оказавшиеся результаты исполненных преобразований.
Эти результаты не оправдали ожиданий, не внесли заметного улучшения в
государственную жизнь, не устранили старых многочисленных злоупотреблений.
Правительство пришло в уныние от этих неудач; притом и внешняя политика
начала оказывать давление на ход внутренних дел.
Внешние события поставили Россию в борьбу с последствиями французской
революции; русское правительство как-то самым ходом дел стало консерватором
в международных отношениях, охранителем законности, следовательно,
поборником восстановления старины. Такое направление из международных
отношений невольно переносилось на внутреннюю политику. Нельзя же было в
самом деле одной рукой поддерживать охранительные начала на Западе, а
другой продолжать преобразовательные предприятия дома.
Внешние дела 1812— 1815 гг. оказали могущественное влияние на ход дел
внутренних; можно даже сказать, что редко когда внешняя политика так
изменяла направление внутренней жизни в России; может быть, это произошло
оттого, что Россия редко переживала такие события, какие испытала в те
годы. События эти очень неодинаково действовали на русское общество и на
русское правительство. В первом они вызвали необыкновенное политическое и
нравственное возбуждение. Русские люди, только что пережившие такие
опасности, вышли из них с более живым ощущением своих сил.
Возбуждение это сказывалось и в литературе, даже официальной; в
периодических официальных изданиях, продолжая прежний тон, с начала
царствования установившийся в печати, встречались статьи о таких вопросах,
как свобода печати и т. п. Еще живее сказывалось это возбуждение в
неофициально периодической литературе; здесь прямо печатались статьи под
заглавием «О конституции», в которых доказывалась «доброта представительных
учреждений». Попечители учебных округов на торжественных актах произносили
речи о политической свободе, называя ее «последним и возвышеннейшим даром
Бога»[19]. Итак, высшие руководители общества, т. е. военно-гражданские,
расположены были к самым широким ожиданиям, надеялись теперь, что
правительство не только предложит, но и расширит свою прежнюю программу.
Между тем правительство относилось уже не по-прежнему к
преобразованиям; оно не расположено было проводить и прежней программы. На
правительстве отразилось то настроение, с которым вышел из пережитых
опасностей его глава. Император Александр очень утомился в эти годы;
быстрая смена побед и поражений нарушила в нем прежнее нравственное
равновесие; недаром она 1814 г., возвращаясь из-за границы, привез домой
седые волосы.
Пережитые события поселили в правительстве чувство утомления,
охлаждения к энергичной внутренней деятельности, даже некоторое
разочарование в прежних политических идеалах; к тому же ход важнейших
событий поставил его в упорную борьбу с последствиями французской
революции, волей или неволей сделал его представителем консерватизма в
международных отношениях, восстановителем и охранителем законного порядка,
основанного на предании старины.
Это охранительное направление из внешней политики необходимо
переносилось и на внутреннюю; нельзя же было в самом деле одной рукой за
границей поддерживать консервативные начала, а дома продолжать
преобразовательную, революционную, как говорили тогда, деятельность.
Как бы отвечая на изменившееся положение дел, правительство слабо
продолжало деятельность прежнего направления; да и эта ослабленная
деятельность сосредоточивалась не на коренных областях России, а на
окраинах, находящихся ближе к Западной Европе; очевидно, путь тяготения
внутренней политики также переместился ближе к западной границе.
После наполеоновских войн Александр 1 еще не сразу стал поклонником
абсолютизма. В значительной мере под его влиянием новый французский король
Людовик XVIII дал своему народу конституционную хартию (хотя и с очень
ограниченным кругом избирателей). Сам Александр, сделавшись после Венского
конгресса «царем польским», дал Польше (в декабре 1815 г.) конституцию,
предоставлявшую законодательную власть в стране польскому сейму.
Наместником в царстве Польском был назначен старый польский генерал
