С другой стороны, гипертрофирование принципа публичности лишь внешне носит гуманный характер, на самом деле - это неуважение личности, с волеизъявлением которой перестают считаться, якобы в ее же интересах. Дополнение же публичного начала диспозитивным, построение уголовного процесса на основе их разумного сочетания в целях надлежащей защиты как государственных, общественных, так и личных интересов граждан, вовлеченных в производство по уголовному делу, в конечном итоге служит достижению целей уголовного судопроизводства в целом[3].
Уголовное судопроизводство как особый вид социально-правовой деятельности призвано обеспечивать в первую очередь решение двух основных задач:
1. защиту прав и законных интересов граждан и организаций, потерпевших от преступлений;
2. защиту лиц,
вовлекаемых в уголовное судопроизводство, от разного рода незаконного и
необоснованного ограничения их прав и свобод.
Указание в законе на то, что назначению уголовного судопроизводства соответствует
не только уголовное преследование и назначение наказания, но и отказ от
уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация
каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию, исключает
возможность истолкования самого по себе факта прекращения уголовного дела ( независимо
от его основания ) как свидетельствующего о незаконности или необоснованности
решения о его возбуждении.
Возложение на
государственные органы обязанностей по защите прав и свобод человека -
конституционная гарантия осуществления уголовно-процессуальной деятельности в
интересах лиц, участвующих в деле. Однако организация уголовного
судопроизводства исключительно на публичных началах не может в максимальной
степени обеспечить интересы защиты каждого отдельного человека, попавшего сферу
уголовно-процессуальной деятельности. Гарантией уважения личности, обеспечения
прав и свобод человека является не только неукоснительное соблюдение
государством закона, но и установление сферы активности и самостоятельности
личности.
Свобода человека в реализации принадлежащих ему прав находит свое закрепление в
положительном решении вопроса о допущении диспозитивности в уголовном процессе.
Активная деятельность частных лиц по защите своих интересов в уголовном деле
составляет содержание принципа диспозитивности.
Таким образом,
диспозитивность в уголовном процессе - это свобода частного лица,
заинтересованного в исходе дела, распоряжаться своими материальными правами и
по своему усмотрению осуществлять процессуальные права, влияющие на
возникновение, движение и прекращение уголовного процесса в случаях, когда это
прямо предусмотрено законом.
Необходимость установления определенных законом пределов свободы заинтересованных
в деле лиц обусловлена публичными интересами, направленными на обеспечение
общественного блага, общественной пользы, в том числе недопущение нарушения прав
и законных интересов всех лиц, участвующих в процессе.
Итак, в категориях публичности и диспозитивности выражаются соотношение общественных и личных интересов, отношение государства к личности. Публичность - правовой принцип, в соответствии с которым должностные лица и органы государства обязаны действовать от его имени и в его интересах. Диспозитивность жеже, как принцип права, наоборот, предоставляет гражданам возможность по собственному усмотрению распоряжаться своими материальными или процессуальными правами, не прибегая к содействию государства.
Учитывая, что отношение к человеку, объем его прав и свобод является важнейшим критерием правового государства, обеспечивающего реализацию принципа состязательности при осуществлении правосудия, можно прийти к выводу, что усиление состязательности неизбежно ведет к расширению сферы действия диспозитивности в уголовном процессе.
Исследуя вопрос о
целях уголовного процесса, в зависимости от установленных приоритетов раскрытия
преступления или обеспечение прав граждан можно выделить две модели уголовного
процесса - "контроль над преступностью" и приоритет "права человека".
Ориентированность уголовного процесса на обеспечение " права человека"
требует признания за частным лицом определенной свободы, направленной на защиту
своих прав.
Диспозитивность выступает правовой формой осуществления свободы личности и
средством защиты прав и интересов личности в уголовном процессе.
В сфере уголовного процесса элементы диспозитивности усматриваются в том, что
существует такая категория дел как дела частного обвинения (ст.ст. 115, 116, ч.
1 ст. 129, ст. 130 УК), которые возбуждаются путем подачи заявления потерпевшим
или его законным представителем.
В статье 318 УПК РФ сохранено весьма важное положение о том, что уголовное дело частного обвинения может быть возбуждено прокурором в случаях, когда потерпевший в силу беспомощного состояния или по иным причинам не может защищать свои права и законные интересы. В этих случаях прокурор направляет возбужденное им уголовное дело для производства предварительного расследования. Следует отметить, что в ч. 4 ст. 318 УПК РФ содержится новелла, согласно которой вступление в дело прокурора не лишает стороны права на примирение, прекращение уголовного дела состоится в случае, если примирение осуществилось до удаления судьи в совещательную комнату.
Уголовные дела частно-публичного (ч. 1 ст. 131, ч. 1 ст. 146, ч. 1 ст. 147 УК) возбуждаются не иначе как по жалобе потерпевшего, но прекращению за примирением с обвиняемым не подлежат. Во всех этих случаях частный интерес потерпевшего признается более значимым, чем раскрытие преступления и наказание виновного.
Однако закон существенно ограничивает диспозитивное начало уголовного процесса, допуская возбуждение уголовного дела частного и частно-публичного обвинения по усмотрению прокурора, если он считает, что дело имеет особое общественное значение или потерпевший не в состоянии защищать свои права и законные интересы в силу своего беспомощного состояния, зависимости от обвиняемого или по иным причинам. В этих случаях дело носит публично - правовой характер. Представляется, что публичное начало здесь необоснованно расширено, т. к., зачастую, это завуалированное игнорирование законных интересов психически здорового, дееспособного потерпевшего, хотя бы и находящегося в беспомощном состоянии. Указание в законе "иных причин", побуждающих прокурора возбудить дело, делает его компетенцию безбрежно - неопределенной, все же желательно бы получение согласия потерпевшего на возбуждение уголовного дела.
Диспозитивность в уголовном процессе проявляется в том, что при рассмотрении судом гражданского иска должны применятся некоторые правила гражданского процесса, если иное не предусмотрен УПК РФ. В рамках уголовно-процессуальной процедуры возможны:
а) отказ от иска и признание иска;
б) перенос рассмотрения иска в суд, действующий в порядке гражданского судопроизводства;
в) мировое соглашение сторон.
Развитие принципа диспозитивности находит свое отражение закреплении права обвиняемого ходатайствовать о вынесении приговора без проведения судебного разбирательства в случае согласия обвиняемого с предъявленным обвинением.
Представляется, что диспозитивное начало можно было бы и усилить, отнеся к делам частного обвинения некоторые из уголовных дел публичного обвинения, например, о мелких кражах, автотранспортных происшествиях без тяжелых последствий и некоторые другие дела, где частный интерес дороже публичного.
В целом, конечно, хотелось бы отметить, что в рамках доклада, все же, невозможно рассмотреть такую важную, с точки зрения уголовного процесса, проблему как соотношение публичности и диспозитивности, мы лишь немного прикоснулись к рассмотрению проблем правового регулирования в уголовном процессе, но динамика развития законодательства в этой области обнадеживает и позволяет рассчитывать на то, что в перспективе оптимальное соотношение интересов общества и личности будет найдено.
§2. Процессуальное положение стороны защиты как выразителя интересов частных в уголовном процессе
Российская адвокатура вступила в период радикальной реконструкции. Какой она станет, зависит от многих обстоятельств, в том числе от ясного понимания всеми участниками этого процесса роли и места адвокатуры в обществе. И думается, не случайно, как и в ходе великой судебной реформы XIX века, сегодня все чаще звучат рассуждения по поводу публично-правового характера нашей деятельности.
В самом деле, это ли не коренной вопрос самого смысла существования адвокатуры: кому служит адвокат – клиенту, обществу или государству? И пусть теоретически ответ на него, в принципе, ясен, практикой он, увы, подтверждается далеко не всегда.
Еще на заре становления нашего сообщества один их первых исследователей адвокатской деятельности в России Евгений Васильевич Васьковский, проштудировав массу изданий, включая зарубежные, пришел к выводу о публичной природе адвокатуры. Вслед за коллегами, полагавшими, что адвокат – “общественный деятель”, а его профессия – “общественная должность”, автор известной книги “Организация адвокатуры” (СПб., 1893) констатировал, что как в уголовном, так и в гражданском процессе адвокат действует не сам по себе, а в качестве уполномоченного обществом и в его интересах. Более того, по убеждению Васьковского, адвокатура представляет собой также “фактор правосудия и элемент судебной организации”, то есть служит таким образом и государству. А иначе, считает он, и быть не может. Поскольку “признав адвокатуру служением частным лицам, мы обратим адвоката в наемного софиста, готового защищать правого и неправого, смотря по тому, кто больше даст, имеющего в виду торжество своего клиента, а не истины, играющего роль попеременно то союзника, то врага правосудия, а потому деятеля, опасного для государства и общества”[4].
Что ж, общество действительно заинтересовано в том, чтобы в суде побеждал не более сильный, а правый. Только как заранее оценить правоту одной из сторон? Об этом можно судить лишь по решению суда, вступившему в законную силу. И то если априори признать, что в нем воплощены истина и справедливость. А это, как известно, бывает не всегда. Увы, это обстоятельство большинство дореволюционных авторов явно игнорировало.
Не лучше обстояло дело и позднее. Тезис о публично-правовом характере адвокатской деятельности по-прежнему скорее постулировался, нежели доказывался. Так один из знаковых юристов-теоретиков советского периода Михаил Соломонович Строгович писал: “Функция защиты – публичная, общественная, имеющая государственное значение. Защитник – судебный деятель, участвующий в отправлении судом социалистического правосудия... поэтому защитник в своих действиях на суде не связан целиком волей своего подзащитного и определяет свою линию защиты так, как он это считает отвечающим задачам советского правосудия. В противном случае деятельность защитника на суде из содействия правосудию может превращаться в противодействие ему, что было бы грубейшим извращением задач советской адвокатуры”.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
