“социалистических” — общественная), то для нового общества — соответственно, плюрализм форм собственности, когда рядом существуют ее государственная, частная и коллективная формы и их производные. То же самое мы видим и в отношении форм развития: раньше как противоположные выделялись его стихийная форма, свойственная для капиталистических, и планомерная, свойственная для социалистических стран. Планомерность выдавалась как высшее достижение общественно-экономического прогресса. На самом же деле единый директивный народнохозяйственный план, который должен был реализовать планомерность, служил способом функционирования административно- командной системы, с ее глубокими недостатками — “производством ради производства”, общим и хроническим дефицитом, грубыми диспропорциями, невосприимчивостью к достижениям НТП, а значит — низкой эффективностью.
Опыт показал: современный рынок нельзя отождествлять со стихией, ибо он находится под регулирующим влиянием государства, осуществляющего и гибкое индикативное планирование. Сочетание рыночного механизма с государственным регулированием и планированием обеспечивает высокую эффективность функционирования экономики.
Все это убедительно свидетельствует, что формационный подход, который
сыграл и сегодня может играть определенную роль, нельзя абсолютизировать. В
современном обществе вместо однозначности фор,м собственности и форм
развития утвердились их многообразие и многоук-ладность, возросла роль
общеэкономических и общечеловеческих ценностей. Вот почему Президент
Украины подчеркивает: “Наша цель — утверждение в Украине демократического,
социально ответственного, солидарного общества, общества, которое будет
основываться на исторических традициях и менталитете нашего народа, на
наработанных современной цивилизацией общечеловеческих ценностях, общества,
которое будет постепенно избавляться от традиционно классово-формационных
признаков, органично сочетать в себе труд, талант и капитал, общества, где
каждый гражданин сможет реализовать в полной мере свои способности и
личности, общества, которое на деле будет обеспечивать права и свободы
каждой личности”.
3. Модели переходной экономики
Разнородность переходной экономики, когда сосуществуют и взаимодействуют элементы и связи старой и новой систем, а также огромная роль политики обусловливают альтернативный, вариантный характер ее развития и открывают широкий выбор перспектив: от превращения в отсталую развивающуюся страну, с ее зависимым, полуколониальным положением, до пополнения числа новых индустриально развитых стран. Выбор зависит от соотношения общественно-политических сил, понимания государственным руководством особенностей переходного периода, его умения и настойчивости в проведении политики. Сегодня уже есть ряд моделей становления рыночной экономики — в зависимости от ” уровня развития стран, что, в свою очередь, обусловливает разную степень регулируемости экономики, различные уровни социализации и демократизации общественной жизни.
Это—модель “рыночного социализма”, которая применялась в свое время в
Югославии и Венгрии (этого же типа модель, хотя существенно отличающаяся от
югославской и венгерской, успешно используется в Китае и Вьетнаме); модель
“бархатной революции” в Чехословакии; модель “шоковой терапии” в Польше и
странах СНГ. Если первая модель характеризуется постепенностью
преобразований, ведущей ролью государственного руководства и управления
всеми процессами, то модель “шоковой терапии” — попыткой быстро (к тому же,
административными методами) разрушить старую, командную, систему и ввести
рынок, рыночные отношения. Модель “бархатной революции” определяется не
только постепенностью трансформирования, но и более “мягким”, спокойным
переходом от централизованного регулирования к рыночному механизму.
В условиях модели “рыночного социализма” преобладает собственность
государства и корпораций, сочетающаяся с мелкой частной собственностью. При
применении модели “шоковой терапии” осуществляется ускоренная
корпоратизация государственной собственности, причем нередко — путем ее
передачи в руки бывшей номенклатуры, сохранившей административную власть.
Для модели “бархатной революции” свойственна значительно большая активность
населения в преобразовании отношений собственности (например, ваучерная
приватизация в Чехии и Словакии).
В отношении распределения и условий жизни модель “рыночного социализма” характеризуется сохранением государственного патернализма, причем в Китае и Вьетнаме это дало достаточно хорошие результаты. В условиях “шоковой терапии”, обеспечившей сравнительно быстрый выход Польши из кризиса, рыночные реформы все же превращаются в самоцель, и общество платит за это огромным ухудшением условий жизни людей, обнищанием широких слоев населения. “Бархатная революция” наиболее последовательно реализует принципы “социального рыночного хозяйства”, что находит проявление и в сравнительно меньших глубине и остроте кризиса, а значит — ив сравнительно меньших спадах уровня жизни народа.
И наконец, модели переходной экономики различаются по степени
реализации общецивилизационных процессов гуманизации и социализации
экономики. В условиях “рыночного социализма” эта тенденция реализуется
(как, например, в Китае и Вьетнаме) в патерналистской форме. “Шоковая
терапия” связана с обкрадыванием трудящихся, а обще-цивилизационные
процессы реализуются при этом противоречиво. И наоборот: модель “бархатной
революции”, хотя и проявляет корпоративно-капиталистические тенденции, все
же в наибольшей степени реализует общецивилизационные процессы гуманизации
и социализации экономической жизни.
Применение этих моделей на первых этапах переходного периода дало
очень разные результаты. Китай, хоть и потратил немало времени (начиная с
1978 г.), но благодаря реформам вышел на путь быстрого экономического роста
и решения неотложных проблем. К тому же модель “рыночного социализма” все
больше дополняется государственно-корпоративными тенденциями, усиливающими
буржуазное трансформирование общества, существенное перераспределение
власти и собственности от центральных государственных структур к
получастным корпорациям. Положительные результаты приносит реализация
модели “бархатной революции”. Она достаточно глубока по своему содержанию и
обеспечивает наименее болезненные методы преобразований, которые не только
трансформируют экономику и общество, но и обеспечивают гуманизацию и
социализацию экономики. И наконец, рассмотрим последствия применения модели
“шоковой терапии”. Попытка как можно быстрее и радикально реформировать
общество привела к разрушению административно-командной системы,
планирования и управления, к глубокому экономическому кризису — спаду
производства, гиперинфляции, обнищанию народа и т. п. Но опыт показывает,
что и эта модель имеет довольно различные последствия. Например, в Польше,
при всем обострении ситуации, она дала ряд положительных результатов (и в
том числе, как мы отмечали, быстрый выход из кризиса). У нас же, как
справедливо считают, “шок без терапии” на десятилетия отбросил экономику
Украины, хотя она оказалась вынуждена идти по этому пути вслед за Россией.
Ведь Украина уже после провозглашения независимости осталась в едином
рублевом пространстве.
Сложная экономическая и политическая ситуация в Украине, обусловленная глубоким и довольно продолжительным экономическим кри. зисом, недостаточным развитием экономических реформ, обострила проблему: куда идти и какое общество строить? К великому сожалению, нашлись политические силы, призывающие вернуться назад, к “социализму”. Конечно, проще простого пойти популистским путем, который, кстати, довольно широко используется: констатируя тяжелое положение народа, когда уровень его жизни резко упал по сравнению с “социалистическим” прошлым, призывать к возврату этого прошлого. Но как это делается?
Предлагается провести всеукраинский референдум по вопросам определения
экономического строя: будет это демократический социализм, государственное
управление и регулирование экономики, контроль за ценами и заработной
платой, производством и распределением продукции на основе государственной
и коллективной форм собственности на землю и средства производства или
введение рыночной капиталистической экономики, которая основывается на
частной собственности на землю и средства производства.
Бросается в глаза, что автор запутывает читателя: о каком социализме идет
речь? Если автор называет “демократическим” социализм, существовавший в
бывшем Союзе, то это издевательство над памятью людей. Разве они забыли о
массовых репрессиях, о жестоком преследовании инакомыслия? Надеюсь, что
значительные массы людей об этом хорошо помнят. Если же автор имеет в виду
какой-то другой “демократический социализм”, то нужно было бы его
объяснить. Как ни досадно, но история до настоящего времени не знает
“демократического социализма”. Наоборот, ей хорошо известно тоталитарное
“социалистическое” общество.
Вместе с тем автор противопоставляет своему “демократическому
социализму” “рыночную капиталистическую экономику”, которая, по старым
устоявшимся представлениям, не совместима с демократией, связана с жестокой
эксплуатацией трудящихся и т. п. Как мы уже подчеркивали, за категориями
“капиталистическая экономика”, “капиталистическое общество” скрывается
очень разное содержание. Ведь современное общество — это общество,
качественно новое по сравнению даже с I половиной XX в. Поэтому некорректно
выглядит попытка запугивать людей капитализмом, который существовал когда-
то и чьи отрицательные Черты довольно настойчиво вбивались в головы людей,
одновременно замалчивая реальные и очевидные изменения, происшедшие в наше
время Хотят того или не хотят сторонники референдума, но под видом
“объективности” и, вроде бы, “справедливости” скрываются очередной обман
людей, политическая спекуляция на категории “капитализм”. Единственным
оправданием этим людям является то, что, вероятно, они и сами не
разбираются в том, что происходит в мире. Но это можно только извинить и ни
в коем случае оправдать.
Аргументом в пользу такого мнения служат также другие доводы сторонников референдума. Нельзя не обратить внимание на то, что автор по старой привычке утверждает “Социализм — общественная собственность, капитализм — частная собственность”. Ведь мы сегодня хорошо знаем, что в развитых странах, наряду с частной, существуют и государственная, и кооперативная, и даже народная коллективная формы собственности. К тому же наш собственный опыт показывает, что в условиях общественной собственности в бывшем Союзе уровень эксплуатации был значительно выше, а уровень жизни — значительно ниже, чем в развитых странах. Ввиду этого, попытка сыграть на том, что десятилетиями вбивалось в головы людей,— будто, общественная собственность является благом, а частная собственность является бедой,— противоречит историческим фактам Очевидно, нельзя повторять догмы, абсолютизировать абстрактные положения. Ведь хорошо известно, что истина — конкретна.
