Материалы судебной и следственной практики показывают, что поводом для возникновения мотива мести и убийства по этой причине могут быть самые различные поступки потерпевшего, совершенные как непосредственно перед убийством, при обязательном исключении состояния аффекта, так и когда-то в прошлом, в том числе по истечении длительного времени.
Поздно вечером супруги Прозверовы пришли с магазина, вместе распили
бутылку водки. Муж взял 10 тысяч рублей, ушел. Жена с дочерью легли спать.
Проснулась Прозверова от ссоры мужа с дочерью, который упрекал ее в том,
что она ему не родной ребенок. Муж, когда Прозверова стала его успокаивать,
набросился на нее с кулаками, что вынудило ее убежать из квартиры. Дочь к
тому времени ушла к соседу. Прозверова, вернувшись спустя некоторое время
домой, застала мужа спящим. Разозлилась на него и ударила обухом топора по
голове, причинив открытую грубую черепно-мозговую травму, от которой муж
скончался. Подсудимая признала себя виновной, объяснив, что разозлилась,
т.к. дочь вынуждена была убежать от Прозверова в одной ночной сорочке, и
где ее искать, она не знала. Свидетели показывают, что супруги употребляли
спиртные напитки. Отметили частые ссоры, возникающие между супругами.
Охарактеризовали Прозверову вспыльчивой, сказав, что однажды она уже
покушалась на мужа с ножом.1
Мотив мести заключается в стремлении отомстить, нанести вред потерпевшему за причиненное виновному зло.
При решении вопроса о квалификации убийства из мести, возникшей на
почве личных взаимоотношений, следует тщательно выяснить, не было ли оно
совершено в состоянии аффекта или при превышении пределов необходимой
обороны. С внешней стороны эти преступления имеют ряд общих признаков
(например, нередко действия виновного являются ответом на какие-то действия
потерпевшего), но они не имеют решающего значения для квалификации.
Убийство из мести необходимо отграничивать от убийства из хулиганских побуждений, когда предлогом для убийства избирается какой-либо малозначительный поступок потерпевшего (отказ дать прикурить, за сделанное замечание, шутку и т.п.).
Также возникает вопрос о разграничении простого убийства из мести и убийства в связи с выполнением потерпевшим своего служебного или общественного долга. Виновный убивает из мести конкретное лицо за совершение им вполне определенного правомерного действия, именно за выполнение потерпевшим своего служебного или общественного долга. Примерами можно назвать убийство из мести за требовательность по службе, за разоблачение либо пресечение преступной деятельности, за критику на собрании, за отход от преступного сообщества и т.д.
Убийства в ссоре или драке являются наиболее типичными видами умышленного убийства, совершенного без отягчающих обстоятельств. При убийстве в ссоре или драке обычно отсутствует заранее обдуманный умысел на лишение жизни потерпевшего, чаще всего отсутствуют и отягчающие обстоятельства, необходимые для применения ч.2 ст.105 УК РФ. Поэтому убийства в ссоре или драке и квалифицируют чаще всего по ч.1 ст.105 УК РФ.
Аверин Саратовским областным судом признан виновным в том, что в
деревне Липовке, будучи пьяным, из хулиганских побуждений умышленно убил
Чертова, который пытался прекратить хулиганские действия Аверина и Савина.
Савин осужден по ч.2 ст.206 УК РСФСР.
Заместитель Генерального прокурора СССР принес протест в Президиум
Верховного Суда РСФСР об изменении приговора и кассационного определения в
отношении Аверина по следующим основаниям.
Виновность Аверина в умышленном убийстве Чертова доказана материалами
дела и по существу не оспаривается самим осужденным. Однако вывод суда о
мотивах преступления не подтверждается материалами дела. Потерпевший Чертов
и осужденные Аверин и Савин работали трактористами в одном колхозе и
поддерживали нормальные отношения. Утром они вместе распивали спиртные
напитки, а затем поехали в соседнее село Донгауз. Условились, что на
обратном пути Аверин и Савин заедут за Чертовым к его родственникам, где он
будет ожидать их. Не застав Чертова в условленном месте, Аверин и Савин
возвращались одни. В с. Ермакове Савин взял закрепленный за ним трактор,
завел его и поехал. В Липовке он попытался наехать на домовладение
Касаткина. На замечание Касаткина Савин ответил, что пошутил. В это время
на место происшествия подъехал Аверин. Савин предложил ему поехать на
тракторе в Ермаково. Но Аверин сел в кабину и выключил мотор, предупредив
Савина, что в нетрезвом виде нельзя ехать. Савин пытался вновь завести
трактор, но подошедший Чертов отобрал у него ремень, который использовался
для запуска мотора, выдернул провод высокого напряжения и шланг от
карбюратора. Аверин возмутился, считая такое обращение с техникой
недопустимым, и между ними возникла ссора, перешедшая в драку, во время
которой они наносили друг другу побои. Благодаря вмешательству
родственников драка была прекращена. Однако Чертов не успокоился, и
направился к дому Аверина, заявив, что намерен отомстить ему. У дома
Аверина его встретил Савин и ударил кулаком по голове, сбив с ног, затем
подбежал Аверин, и также ударил Чертова ногой в сапоге, причинив
смертельные повреждения, от которых Чертов тут же скончался.
Из заключения судебно-медицинского эксперта видно, что Чертов перед
смертью был сильно пьян. Из дела видно, что Аверин, Савин и Чертов работали
трактористами в колхозе и поддерживали нормальные отношения. Каких-либо
дополнительных полномочий в отношении их, Чертов не имел. Аверин к тому же
не был причастен к нарушению общественного порядка, связанному с ездой
Савина на тракторе, и пытался сам пресечь это нарушение. Поэтому нельзя
признать обоснованным вывод суда, что Аверин напал на Чертова, и избил его
из хулиганских побуждений. Тем более нет оснований считать, что Аверин убил
Чертова из хулиганских побуждений и в связи с выполнением потерпевшим
своего служебного и общественного долга, поскольку убийство произошло
спустя некоторое время после прекращения драки, когда потерпевший Чертов
сам пришел к дому Аверина, чтобы отомстить ему.
При таких обстоятельствах действия Аверина следует квалифицировать как умышленное убийство, совершенное на почве ссоры.1
Факт ссоры или драки при убийстве не влечет сам по себе применения ст.105 УК РФ. Для квалификации убийства, совершенного в ссоре или драке, не имеет значения, кто (потерпевший или виновный) явился ее зачинщиком, а равно, была ли драка обоюдной. Установление указанных обстоятельств не устраняет факта совершения убийства при отягчающих или смягчающих обстоятельствах, и только при отсутствии этих обстоятельств убийство, совершенное в ссоре или драке, подлежит квалификации по ч.1 ст.105 УК РФ.
Большую сложность представляет квалификация убийств, совершенных в групповой драке, т.е. в столкновении, сопровождающемся взаимным нанесением побоев, в котором принимает участие не менее трех лиц. Трудности заключаются в том, что участники групповой драки иногда сами не знают, кто из них совершил убийство. Нередко участники каждой из сторон связаны между собой круговой порукой и дают ложные показания. Это относится иногда и к свидетелям, которые либо сами замешаны в драке, либо состоят в родственных связях. Большинство групповых драк возникает между лицами, находящимися в нетрезвом состоянии, что отражается на восприятии ими, происходящих событий и последующих показаний.
По делам об убийствах, совершенных в групповой драке необходимо тщательно выяснять роль и характер действий каждого из виновных. Иногда потерпевшему наносятся многочисленные удары и повреждения в различные части тела. Установление лиц, нанесших эти повреждения, дает возможность индивидуализировать степень их виновности в совершенном преступлении.
К умышленному убийству, квалифицируемому по ч. 1 ст. 105 УК РФ, относятся убийства по просьбе потерпевшего. Как правило, такие убийства связаны с взаимной договоренностью виновного и потерпевшего покончить жизнь самоубийством. В практике такие убийства встречаются очень редко. Также редко встречаются и убийства из сострадания, когда виновный, например, выполняет просьбу тяжелобольного о лишении его жизни.
В мировой социальной практике сегодняшнего дня нередки случаи, когда безнадежно больные люди, испытывающие непереносимые муки, либо инвалиды, престарелые больные, лишенные возможности заботиться о себе, обращаются с просьбой к врачам или частным лицам ускорить их уход из жизни. С аналогичными просьбами обращаются иногда и родители детей с тяжелейшими врожденными уродствами при отсутствии возможности выздороветь.
Проблема эвтаназии - оказание помощи названным лицам по уходу из жизни - имеет под собой исторические корни. Вопрос о праве уничтожить неполноценную жизнь был поднят в 1920 г. в германской криминалистической литературе известным криминалистом К. Биндингом. Он предлагал допустить лишение жизни неизлечимо слабоумных, неизлечимых тяжело физически больных людей, подлежащих неминуемой гибели и желающих избавиться от страдания, и лиц, находящихся вследствие какого-либо несчастия, в бессознательном состоянии, при условии, что они, очнувшись от такого состояния, были бы обречены на исключительно тяжелое существование.
Позиция священнослужителей придерживается непринятия эвтаназии, называя ее смертным грехом, мнения же врачей, юристов и общественности меняются в зависимости от условий жизни. Согласно социологическим опросам, значительная часть престарелого населения считает помощь по уходу из жизни вполне допустимой. Некоторые врачи, по существу, уже практикуют эвтаназию и считают ее правомерной в отношении смертельно больных пациентов, которые ясно и четко выражали свое стремление к смерти, новорожденных инвалидов и неполноценных детей.
Международное законодательное решение этого вопроса далеко не однозначно. Примером может послужить Голландия, где занимают самую либеральную позицию по отношению к эвтаназии, но и в этой стране прокуратура иногда возбуждает уголовные дела на врачей, чтобы такая практика не распространилась слишком широко.
Согласно российскому законодательству эвтаназия приравнивается к умышленному убийству, и считается недопустимой. Это относится и к прекращению искусственных мер по поддерживанию жизни. Врач не может и не должен убивать, ни при каких обстоятельствах, чтобы не подвергать риску нравственные основы профессии медика.
Убийство из трусости человека, ошибочно принятого виновным за нападающего преступника, следует также относить в ч. 1 ст. 105 УК РФ, предварительно установив, что допущенная ошибка не дает основания для признания неосторожного или случайного причинения смерти, а также, что эти действия не могут быть приравнены к совершению убийства при превышении пределов необходимой обороны.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
