простые, бедно одетые пряхи. Две ступень-ки ведут в соседнюю комнату,
расположенную несколько выше, в глубине картины. Эта комната залита потоком
света, который ярким снопом лучей падает слева сверху, освещая стены
помещения, уве-шанные красивыми гобеленами серебристо-серо-голубого цвета.
Пе-ред гобеленами стоят женщины в нарядных платьях и прическах, ис-
полненных по моде XYII века. Слева на полу комнаты с гобеленами
прислоненный к красивой резной подставке стоит большой музы-кальный
инструмент – виола да гамба.
Веласкес в виде сочиненного и вытканного Арахной ковра с “По-хищением
Европы” пишет ковер, в точности копируя его со знаме-нитой одноименной
картины самого Тициана. Тем самым Веласкес показывает, что в его понимании
ткачиха Арахна – не жалкая ремес-ленница, а гениальная художница,
создавшая шедевр искусства, до-казавший, что сила человеческого
творчества выше, чем божествен-ная сила Паллады. Веласкес включил
изображение фабулы об Арах-не в обстановку реальной ковровой мастерской
Санта Исавель, по-местив на первом плане мадридских ткачих, и тем
самым сблизил древнюю фабулу с испанской жизнью XYII века.
В быту королевского дворца ковры играли очень большую роль. Кроме
убранства дворцовых залов ковры применялись также и в оформлении
придворных спектаклей. Эффектные декорации выпол-нялись опытными
художниками и иногда не только при помощи кисти и красок, но и
посредством вышивок. В Испании, в отличие от народного театра, где играли
профессиональные актеры , придвор-ный, замковый театр был в основном
любительский, роли исполня-лись придворными, иногда фрейлинами королевы,
иногда учавство-вали и члены королевской семьи. Cреди богатейшей коллекции
ков-ров испанских Габсбургов можно найти и гобелены с сюжетами из
“Метаморфоз” Овидия. В картине Веласкеса “Пряхи” присутствие нарядных
дам в ковровой мастерской рядом с простыми ткачихами – это визит участниц
очередного дворцового любительского спектак-ля. Придворные дамы,
фрейлины королевы вместе с Веласкесом явились в мастерскую, чтобы
при подборе имеющихся там ковров для декораций к задуманному
представлению осмотреть эти гобеле-ны, на фоне выбранных ковров решать
вопросы о платьях для испол-нительниц с целью создания красивого,
эффектного зрелища, чему придавалось большое значение. Там же на фоне
гобелена можно было прорепетировать какие – либо отрывки под музыку
виолы да гамба, условиться о мизансценах, выходах и других моментах, свя-
занных с подготовкой представления.
На заднем плане, в светлом помещении висит необыкновенно кра-сивый
ковер. Фон ковра – серебристо-серо-голубой; верх его – небо с белыми
облачками и летающими бледно-розовыми амурами, низ – уходящее к горизонту
море. Справа виднеется группа: на спине бе-лого быка-Юпитера сидит
Европа. Изображение быка и Европы ис-полнено более бледными красками,
показывающими, что внутри ковра они – на втором месте. На первом
плане ковра вытканы две женские фигуры в античных одеждах. Правая –
Арахна. Черты лица слегка намечены и расплывчаты. Она чуть повернула лицо,
наклони-ла голову и повела рукой в сторону в сторону своей грозной
собе-седницы. На Палладе – надвинутый на лоб блестящий шлем из свет-лого
металла с зеленовато-голубым отливом и светло-голубой пан-цирь. Из-под
шлема богини выбиваются рыжие, медно-красные кур-чавые волосы; на
выпуклой округлой щеке – киноварно-грубый ру-мянец, выражение глаз – явно
злое.
Слева сверху падает широкий сноп света, скользя наискось по по-
верхности ковра, ярко освещает площадку пола на сцене перед ков-ром и
лепит сильной светотенью и бликами фигуры придворных дам, стоящих
перед гобеленом. Две дамы расстатривают ковер, стоя спиной к зрителю.
Третья, повернув голову, перевела взгляд от ков-ра в сторону мастерской
и зрителя. Задний план картины, включая сюда и гобелен и фрейлин, занятых
подготовкой к спектаклю, напо-минает о придворном быте, который так
хорошо знал Веласкес.
Передний план во всем противоположен сцене, изображенной в глубине
картины. Здесь показана та Испания, которая находилась за стенами дворца
и которую Филипп IY никогда не заказывал писать Веласкесу, - Испания
простых людей, Испания нужды и труда.
Скудно освещенное помещение наподобие сарая, голые серые сте-ны, самые
простые, ничем не украшенные предметы: грубые доща-тые скамьи,
деревянная лестница, выструганные из палок крестови-ны для кудели и
станина для наматывания ниток; на полу, возможно глинобитном, рядом с
дремлющей кошкой – мусор, обрывки пряжи, клубки шерсти… убогая обстановка
рабочего места. Веласкес пока-зывает зрителю то волшебство, благодаря
которому в этом мрачном сарае рождаются и возрождаются изумительные
сокровища коврово-го искусства. Две пряхи по краям стоят полусогнувшись:
одна, в бе-лой кофте, отдергивает красный занавес, другая, в красной
кофте, держит корзину с белой тканью. Стоящие у краев и сидящие на ска-
мьях пряхи соеденены по две и образуют две группы, которые
связывает фигура женщины, сидящей прямо на полу. Лучший об-раз
Веласкеса – пряха справа. Она сидит на скамье, глядя в глубь комнаты
на гобелен, полуобернувшись спиной к зрителю и чуть от-кинувшись назад. В
этом движении отчетливо выявляется красота ее стройного, сильного тела,
которую еще более подчеркивает простая удобная одежда. Лица молодой
женщины не видно; но и тяжелый жгут ее прически, и завиток волос на
затылке, и розовое, просвечи-вающее ухо, отбрасывающее нежно окрашенную
тень, - все это пол-но очарования подлинной жизни. В облике молодой
женщины, в ее фигуре и свободной позе переданы здоровая, естественная
красота и человеческое достоинство.
Радостный характер этого особого, праздничного мира прекрасных образов,
заполняющих зал – “сцену”, изумительно передан средства-ми самой
живописи. Серо-голубые, темно-розовые, ультрамарино-вые, светло-зеленые,
кобальтовые, киноварные, коричневатые тона в тонких гармонических
сочетаниях образуют необычную, прекрас-ную, изысканную гамму, которая в
волшебно-серебристом свете, па-дающем в зал, приобретает какую-то
особенную фантастичность цветового звучания. Кажется, что это не свет
освещает разноцветные предметы, гобелен, фигуры заднего плана, а
различные цвета этих предметов сами излучают свет, который сияет,
струится и вибрирует в воздушной среде, заполняющей комнату.
В картине “Пряхи” Веласкес не отделяет художника от ремеслен-ниц –
прях , а, напротив, видит в замечательных испанских ткачи-хах,
вышивальщицах настоящих художниц. И их, занятых творчес-ким трудом,
создающих искусство, противопоставляет придворным дамам, для которых
искусство лишь предмет развлечений.
Мы рассмотрели картину “Пряхи” и роль в ней овидиевского мифа и пришли
к выводу, что “Фабула об Арахне” не есть только назва-ние, не есть
лишь сюжетный предлог или простой внешний повод для автора, а тесно
связана с самим идейным содержанием картины. В древних мифах испанский
реалист почувствовал не мистику, а большой жизненный смысл и
народную мудрость. Этот взгляд оп-ределил и роль мифа об Арахне,
“процитированного” в картине “Пряхи”. Веласкес вводит кадр с
мифологической сценой в общую ткань реалистической станковой картины не для
того, чтобы уйти от действительности, а, напротив, чтобы больше
приблизиться к ней и глубже раскрыть некоторые стороны современной
художнику реаль-ной жизни.
“Пряхи” и “Менины” написаны в последние годы жизни Веласке-са, когда
гениальный художник как бы подводил итоги своей дли-тельной творческой
деятельности. Его произведения этого времени содержат большие
обобщающие идеи, выраженные в совершенной художественной форме. Едва ли
будет преувеличением сказать, что “Менины” и “Пряхи” , эти, казалось бы,
просто групповые портре-ты, еще в XYII столетии проложили те новые пути,
которыми пош-ло развитие реалистической станковой картин.
Заключение.
Охватывая взглядом творчество Веласкеса, неводьно поражаешься
богатством и многообразием того вклада, который великий испанс-кий
художник внес в развитие мирового искусства. XYII столетие отмечено
необычайно высоким подъемом в западноевропейской жи-вописи.
Во всех жанрах живописи Веласкес сказал новое слово, дал толчок
творчеству будущих поколений художников. Веласкес – изумитель-ный
портретист, раскрывший новые черты современного ему чело-века. В своих
портретах художник проявил проницательность психо-лога и остроту
социального мыслителя; он стремится к правдивому раскрытию каждой
конкретной реальной личности, в ее связях со средой, в
противоречивости ее качеств. С полотен Веласкеса смот-рят на нас
живые люди его времени со всеми их особыми чертами, достоинствами и
недостатками, красотой и уродством. В созданной им галерее портретов,
работая в условиях самого чопорного и цере-монного королевского двора
Европы, Веласкес ни разу не покривил душой. Он не сказал ничего такого,
чего он не хотел сказать, как бы настойчиво от него этого ни
требовали. И он сумел сказать все то, что он хотел сказать о своих
моделях, в каких бы ослепительно – роскошных одеяниях оно ни
выступали, каким бы высоким саном они ни обладали. А хотел – и сумел –
Веласкес сказать очень мно-гое: правду.
Как ни велики заслуги Веласкеса в создании реалистического
портрета, ими далеко не исчерпывается все то, что он сделал для
развития искусства живописи. В своих многофигурных композици-онных
полотнах Веласкес пошел вперед по сравнению с великими мастерами эпохи
Ренессанса в развитии композиционной станковой живописи. В картинах
Веласкеса сказалось не только расширение тематики и проблематики,
характерное для новой эпохи, но и широ-кий охват жизни в ее социальных
противоречиях, показ контрастов нищеты и знатности, труда и праздности,
народного быта и аристо-кратических церемоний. Каждое из трех больших
произведений Ве-ласкеса открыло пути новым направлениям в реалистическом
искус-стве. “Сдача Бреды” стоит у истоков развития исторической живо-
писи. “Менины” повлияли на создание картин бытового жанра. “Пряхи”
явились в истории изобразительного искусства первой кар-тиной, отразившей
поэзию и красоту труда. Каждое из них является вершиной искусства и
обладает совершенной художественной фор-мой.
От Веласкеса осталось более ста работ. Художник на всем протя-жении
своей жизни учился у природы, неустанно совершенствуя свое живописно
мастерство, которое достигло зенита во второй по-ловине жизни художника.
В развитии этого мастерства наблюдается смена его живописных манер.
Работам раннего периода, бодегонам, свойственны точность
объемных форм, их тщательная выписанность и некоторая жест-кость,
резкая контрастность освещенных и затененных частей пред-метов, плотные
черные тени. Но уже в этих картинах Веласкес ста-вит и решает ряд
тонких колористических и пространственных за-дач.
Дальнейшее развитие Веласкеса характеризуют поиски новых пу-тей в
передаче света, прозрачных теней, пространства и атмосферы. Художник
применяет краски более светлые. В “Кузнице Вулкана”, “Тунике Иосифа”,
затем в “Сдаче Бреды”, в “охотничьих” и других портретах тонкая цветовая
гамма пронизана светом и воздухом.
Наивысшего мастерства в трактовке пластических форм и цвето-вых
отношений, воздуха и освещения Веласкес достиг в “Менинах” и в “Пряхах”. В
картинах этого периода словно чувствуется движе-ние воздуха,
пронизанного светом, окутывающего все предметы зримого мира,
связывающее их в единое колористическое целое. По-разительна безупречная
верность и утонченная изощренность глаза Веласкеса, который умеет
наслаждаться и насыщенностью и глуби-ной ярких цветовых аккордов и в то же
время улавливает тончайшие рефлексы, восхищается красотой их
взаимодействия с полутонами и светотенью, их ролью в передаче предметного
мира.
Многообразны приемы техники Веласкеса. Мазок у художника не есть
одинаковое движение кисти, безотносительное к форме, цвету и фактуре
предметов. Напротив, способы наложения краски – от неж-ных незаметных
касаний кисти до энергичных ударов и свободных бравурных мазков – у
Веласкеса очень многообразны и также участ-вуют в реалистическом
воспроизведении всего пластического и цве-тового богатства окружающего
мира. Высшее совершество техни-ческих приемов Веласкеса состоит в том,
что их совершенно не за-мечаешь.
Гениальные полотна Веласкеса доставляют огромное эстетическое
наслаждение зрителям. Они являются также предметом восхищения и изучения
для художников – реалистов последующих реформ.
Творчество великого сына испанского народа – это вечно живой
источник правды и красоты, драгоценнейшее наследие, которое
классическая реалистическая живопись оставила человечеству.
