уголовных дел, в которых так выпукло отражался быт тогдашней правящей
знати. Чего стоило, например, так называемое «тёмное дело»!(10.) семейство
крупного чиновника К., состоявшее из родителей, двух дочерей, замечательных
красавиц, и забулдыги - брата, познакомилось с богатым банкиром, который
среди петербургских развратников слыл особым любителем и ценителем молодых
девственниц, за право обладания которыми старый и безобразный торговец
платил большие деньги. « Почётная семья пыталась «подставить» ему в
качестве девственницы старшую дочь, скрывая что она была замужем, но с
мужем не жила. Чтобы избежать скандала , семья решила принести в жертву
богачу младшую дочь. Узнав об этом, несчастная девушка, которой только что
минуло 19 лет, покончила жизнь самоубийством. Семья К. Всячески пыталась
скрыть это от полиции. Перед смертью девушка приходила в сознание и могла
бы помочь следствию, но, кроме доктора медицины, преподавателя медико-
хирургической академии, знакомого старшей сестры, выполнявшего функции
посредницы и взятой на поруки тем же медиком, около неё никого не было.
Врач категорически отказался помочь следствию, ибо сам был подкуплен. Дело
было прекращено, не смотря на большие усилия А.Ф.Кони.
В этот период у Кони окончательно складывается взгляд на то, каким
должно быть обвинение в суде и как его должен вести обвинитель:
«....спокойствие, отсутствие личного озлобления против подсудимого,
опрятность приёмов обвинения, чуждая и возбуждению страстей, и искажения
данных дела, и ... что весьма важно, полное отсутствие лицедейства в
голосе, в жесте и в способе держать себя на суде. К этому надо прибавить
простоту языка, свободного, в большинстве случае от вычурности или от
громких и «жалких» слов» .(11.) Слово, по мнению Кони, одно из величайших
орудий человека. Бессильное само по себе, оно становится могучим и
неотразимым, будучи сказано умело, искренне и вовремя. Оно способно
увлекать за собой говорящего и ослеплять его окружающим своим блеском.
«...Нравственный долг судебного оратора, - продолжает А.Ф.Кони, -
обращаться осторожно и умеренно с этим оружием и делать своё слово лишь
слугою глубокого убеждения, не поддаваясь соблазну красивой формы или
видимой логичности своих построений и не заботясь о способах увлечь кого-
нибудь своею речью. Он должен не забывать совета Фауста Вагнеру : «Говорить
с убеждением, слова и влияние на слушателей придут сами собою»».(12.)
И далее: «...прокурор приглашается сказать своё слово даже в
опровержение обстоятельств, казавшихся при предании суду сложившимися
против подсудимого, причём в оценке и взвешивании доказательств он вовсе не
стеснён целями обвинения. Иными словами ... он говорящий публично
судья».(13.)
Обобщая свою многолетнюю практику как судебного деятеля, Анатолий
Фёдорович приходит к выводу, что защиты общества от нарушителей закона
лежит на государстве, а практическое служение этой важной задаче в судебном
состязании выпадает на долю прокурора обвинителя. Особого такта и выдержки
требует и отношение обвинителя к противнику в лице адвоката. Прокурору,
считает Кони, не приличествует забывать, что у защиты одна общая с ним цель
- содействовать с разных точек зрения суду в выяснении истины доступными
человеческими силами средствами и добросовестному исполнению этой
обязанности.(14.) Этим принципами проникнуты многочисленные обвинительные
речи Анатолия Фёдоровича, все его действия как прокурора округа,
осуществлявшего руководство следствием. Это был истинный и вместе с тем
человеколюбивый страж закона.
В 1872 г. А.Ф. Кони поддерживал обвинение по делу о подлоге завещания от
имени купца Козьмы Беляева. По этому делу были привлечены трое обвиняемых и
вызваны в суд 114 свидетелей. Процесс продолжался около месяца.
Обвинительная речь А.Ф. Кони длилась более пяти часов.(15.) Роль прокурора
в этом деле была чрезвычайно но трудной, прежде всего, потому, что
преступление было совершено очень давно - 15 лет назад, а самое главное и
непреодолимое препятствие - смерть, которая за 10 лет, прошедших до начала
следствия, похитила целый ряд весьма важных свидетелей. По той же причине
отсутствовал потерпевший. Речь прокурора Кони была названа газетой «С.-
Петербургские ведомости» «адской». Суворин, называл речь Анатолия
Фёдоровича «блестящей», писал: « ...никогда, ни после одной речи, не
выходил я из заседания суда... с таким уважением к представителю судебной
власти, как после речи Кони...Превосходный критический разбор преступления
... все нити которого прерваны временем».(16.) Присяжные вынесли
оправдательный приговор, и это не расходилось лейтмотивом обвинительной
речи А.Ф.Кони. Но Сенат отменил приговор; дело было направлено в Московский
окружной суд, который также вынес оправдательный приговор.
В обвинительной речи по делу об убийстве коллежского асессора
Чихачёва А.Ф.Кони дал блестящий юридический и психологический анализ
человеческих страстей. Фабула дела простая. На исходе шестого года
супружеской жизни Непениных жена признается мужу, что за несколько лет до
замужества была изнасилована Чихачёвым. Все эти годы её преследовала
боязнь, что всё откроется мужу вопреки ее воле, какими-то окольными путями
и тогда для неё не будет того единственного смягчающего в её глазах
обстоятельства, как сознание своей вины. После признания Непениной Чихачёв
был убит её мужем при её участии. Дело рассматривалось Петербургским
окружным судом в марте 1874 г. Обвинителем был А.Ф.Кони, защитниками - В.Д.
Спасович и В.Н. Герард.(17) Речь Анатолия Фёдоровича была настолько
аналитической и аргументированной, что даже обвиняемые супруги Непенины
прониклись глубоким уважением к прокурору и в период отбывания наказания (а
осужден был супруг) и после переписывались с Кони.(18) Таким же глубоким по
содержанию и блестящем по мастерству изложения были обвинительные речи
Анатолия Фёдоровича по делу об убийстве иеромонаха Иллариона (20) и др.
Деятельность А.Ф.Кони как прокурора Петербургского окружного суда
была многообразна и, конечно, не ограничивалась выступлениями в качестве
обвинителя. Он руководил осуществлением прокурорского надзора, проведением
расследований, деятельностью своих помощников и всего аппарата прокуратуры.
Многие годы спустя, вспоминая этот период, Анатолий Фёдорович писал, что,
став во главе прокуратуры Петербургского суда, он организовал общие
собрания своих помощников под личным председательством. На них обсуждались
возникавшие в процессе деятельности всевозможные вопросы, по которым
представлялись подробные доклады; после обмена мнениями проводилось
голосование и принимались решения - в дальнейшем они получали форму
циркулярных указаний прокурора судебного округа.(21) Такие решения касались
толкования отдельных статей законов: об обязательности лиц, осуществлявших
прокурорский надзор, присутствовать в судебных заседаниях по делам частного
обвинения, об условиях допуска гражданского истца по уголовному делу, о
содержании и назначении обвинительного акта. Такая форма работы была
настоящей школой.
По инициативе А.Ф.Кони в его камере были устроены вечерние заседания,
которые не сразу, но постепенно вызывали у всех живейший интерес. На одном
из таких заседаний товарищ прокурора Жуковский прочёл свой реферат.
А.Ф.Кони так комментировал это событие: 2 до поздней ночи, не проронив
словечка, слушали мы его лекцию, которой мог позавидовать любой юридический
факультет».(22) Вырабатывавшиеся здесь общие принципы принимались к
руководству и тем самым обеспечивалось единообразное отношение работников
прокуратуры к решению сложных вопросов, возникавших на практике. Ночные
бдения, когда прокурор судебного округа тщательно изучал дела и готовил
свои выступления, вошли в привычку.
А.Ф.Кони по долгу службы приходилось лично руководить необходимыми
при расследовании уголовных дел следственными действиями (например, ночной
обыск в подпольном игорном доме Колемина).(24) А сколько личных ходатайств
было рассмотрено прокурором Петербургского судебного округа! И всегда
Анатолий Фёдорович вникал в сущность дела, находил приемлемую форму его
решения в полном соответствии с законом. «...Через 48 лет по оставлении
мною прокурорской деятельности, - писал А.Ф.Кони, - я спокойно вспоминаю
свой труд обвинителя и думаю, что едва ли между моими подсудимыми были
люди, уносившие с собой, будучи поражены судебным приговором, чувство
злобы, негодования или озлобления против меня лично. В речах моих я не мог,
конечно, оправдывать их преступного дела и разделять взгляд, по которому
всё понять - всё простить, или безразлично «зреть на правых и виновных».
Но я старался понять, как дошёл подсудимый до своего злого дела, и в анализ
совершённого им пути избегал вносить надменное самодовольство официальной
безупречности. Я не забывал русской поговорки «Чужими грехами свят не
будешь» или слышанного мною однажды на улице возгласа «святым-то кулаком да
по окаянной шее»».(25)
В памяти всех знавших Анатолия Фёдоровича Кони он остался прекрасным
оратором, превосходным лектором и ещё лучшим собеседником. Многие свои
произведения ещё до их публикации он читал в кругу близких друзей и
почитателей его таланта. Его присутствие на вечерах у приятелей,
сослуживцев, коллег по профессии всегда было событием. Выступление А.Ф.Кони
постоянно собирали большое количество публики. Различные благотворительные
общества часто приглашали его для публичных выступлений, сборы от которых
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
