И опять же указывается тот факт, что многим обычаям прихожане следуют «не по убеждению в его необходимости, а только по бессознательному подражанию своим отцам и дедам»[258]. Это можно наблюдать и в наши времена. Если еще каких-нибудь два поколения назад люди могли объяснить хоть некоторые свои суеверные действия (для чего они это делают), то сейчас основная масса только следуют суеверным традициям, совершенно не понимая ни их значения, ни смысла – «просто так надо».
А такое двоеверное понимание христианства уже серьезная духовная болезнь (Христос указывает однозначно: «Не можете служить Богу и маммоне» - Лук. 16. 13), с которой нужно решительно бороться.
Но прежде чем бороться с такого рода проявлениями язычества, священник должен сам понимать, в чем тут дело, должен глубоко осознавать основы православной веры. А то, как указывает ряд авторов, занимающихся этим вопросом, зачастую, сами священники не чужды такого магизма и язычества: «К сожалению, несвободны от суеверий и предрассудков некоторые представители духовенства. Так, известно, что в некоторых селах существует обычай: когда наступает время какой-нибудь односельчанке рожать – священник спешит в храм отверзать Царские Врата, кощунственно ассоциируя их с женским лоном, чтобы обеспечить удачные роды»[259]. Многие священники боятся разного рода волхвований, чародейства, «порчи», основываясь на том, что дьявол имеет огромную силу. Но оправдан ли этот страх? Апостол Павел говорит на этот счет ясно: «Идол в мире ничто…» (1Кор. 8. 4), и «Если Бог за нас, кто против нас?» (Рим. 8. 31). Таким образом, если верующий человек с опаской смотрит на колдунов и чародеев, старается всячески избегать их, то он ставит под сомнения слова Святого Апостола, слова Священного Писания. В этом проявляется его маловерие, и даже неверие, на место чего приходит вера суетная.
Преподобный Иоанн Дамаскин о силе бесовской говорит: «Диаволы не имеют ни власти, ни силы против кого-нибудь, разве когда сие попущено по смотрению Божию, как случилось с праведным Иовом и как написано в Евангелии о свиньях гадаринских. Но при Божием попущении они сильны, принимают и переменяют, как хотят, мечтательный образ»[260].
Основное каноническое определение (в строгом понимании этого понятия) нашей церкви – Символ веры говорит: «Верую, во единого Бога Отца Вседержителя…». И эта вера в Бога как Вседержителя, Который держит в Своей власти все, то есть и сатану с его служителями. И эта многовековая глубокая вера не дает нам права впасть в малодушный страх перед какой-то «порчей», «сглазом» и иными наветами бесовскими. А именно так, как страх, определяет суеверие, к примеру, русский философ Н.Бердяев, он пишет: «Суеверия являются тенью верований, и они всегда означают страхи. Человек суеверный есть человек страшащийся, трепещущий. Религия создает различие между «сакральным» и «профанным» и вызывает страх перед «сакральным»…Религия закона вызывает страх перед законом, трепет и дрожь перед нарушением закона, окутывающего жизнь. Только Евангелие освобождает от страха, ибо освобождение от страха есть действие благодати Христовой»[261]. Наш страх перед Богом, страх сыновний, это страх не оправдать столь высокое доверие Отца, Который определил нам стать «причастниками Божеского естества» (2 Пет. 1. 4).
Профессор Осипов А.И. прямо говорит: «Идет процесс… бессознательной подмены христианства язычеством, подмены христианской духовности языческой. Это происходит, к сожалению, очень легко и вот почему. Главная причина - отсутствие надлежащего теоретического и опытного знания христианства у значительной части духовенства. Недавнее бурное открытие приходов привело к тому, что было рукоположено (отчасти это и сейчас продолжается) много священников без духовного опыта, без какого-либо богословского образования. А некоторые из них не имеют даже надлежащего светского образования и культурного развития… Отсюда-то и возрождается и развивается язычество в православии. И причина этого, как видите, не во врагах Церкви, а в нас самих»[262].
Описывая начальный период распространения Православной Церкви на Руси, одной из причин двоеверия исследователь Петрушко В.И., видит в сильной нехватке священнослужителей, «…при отдаленности храмов на десятки и сотни верст. Люди уже были крещены и в тоже время продолжали верить в леших и домовых, обращались к ним в заговорах, отмечали многие языческие обычаи и праздники»[263]. Период, переживаемый после семидесятилетнего засилья богоборческой власти Советского Союза, когда иерархия уничтожалась физически, поставил Церковь в похожие рамки, после падения СССР. Нехватка священнослужителей была настолько ощутима, что приходилось рукополагать людей, которые хоть немножко были знакомы с церковной традицией. На данном этапе Церковь уже не ощущает такой нехватки священников, но появилась другая проблема – богословская необразованность большинства пастырей нашей Церкви. А ведь «суеверия - еще и суезнание, плод неполного знания, знание дешевой ценой, когда подыскивают первую попавшуюся причину, обычно ложную и порожденную ложным взглядом на мир»[264]. Итак, здесь видим замкнутый круг: суеверия есть плод неполного знания святоотеческой традиции, традиций Церкви, а богословская неграмотность и попускает, до некоторой степени, порождает эти суеверия.
Так что первым шагом в борьбе пастыря с языческими рецидивами в сознании прихожан, является повышения уровня богословских познаний самого пастыря. Глубокое ознакомление его, не по книгам только, теоретически, а опытно, со Священным Писанием и Преданием Церкви, святоотеческим наследием, с пониманием этими Святыми отцами основных истин веры. Ведь, по словам епископа Илариона (Алфеева): «Учение Отцов – та основа, на которой должна созидаться Церковь», поэтому, как справедливо указывает епископ Иларион, «без твердой патристической основы возрождение русского богословия немыслимо…»[265]. Протоиерей Георгий Флоровский также считает, что «…отеческая письменность есть не только неприкосновенная сокровищница Предания… Отеческие творения являются для нас источником творческого вдохновения, примером христианского мужества и мудрости…»[266].
Ведь богословская наука это отнюдь не есть только теоретические познания. Святоотеческое понимание богословия замечательно резюмировано современным греческим богословом Христосом Яннарасом: «В православной Церкви и в предании, богословие имеет совсем другое значение, чем то, которое ему придается сегодня. Это Божий дар, плод внутренней чистоты христианской духовной жизни. Богословие отождествляется с непосредственным видением личного Бога, с личным опытом преображения творения нетварной благодатью»[267]. Таким образом, продолжает он, богословие - это не ««теория мира или метафизическая система», а «выражение и формулировка церковного опыта»... не интеллектуальная дисциплина, а опытное участие, общение»[268].
Описывая нынешнее состояние богословской науки, профессор Осипов А. говорит: «Станут ли духовные школы духовными или будут богословскими, как перед революцией, т.е. светскими? Удастся ли воспитать пастырей и архипастырей, а не наемников? Будут ли наши духовники старшими братьями, добрыми советниками, как пишет свт. Игнатий, или пойдут по пути вождей тоталитарных сект, требующих беспрекословного послушания себе как Богу?»[269]. Кто ответит на ряд этих актуальнейших на сегодняшний день для нашего Православия вопросов? А возникновение этих вопросов, само по себе, не есть ли уже тревожным зовом к совести каждого пастыря?.. Поэтому, пастырь непременно должен стремиться, как можно глубже погрузиться в изучение богословия, и это изучение ни в коем случае не должно закончиться с окончанием духовного учебного заведения.
И только богословски грамотный священнослужитель может распознать суеверные языческие учения, отличить их от Церковной Традиции и адекватно отреагировать на них. Ведь есть традиции, которые и не принадлежат к исконно церковным, но и не противоречат им. В контексте борьбы христианства с язычеством многие нехристианские идей были рецепцированы христианством. «Впитывая в себя языковой материал и мыслительные построения из внехристианского мира и преображая все это в свете Христовом, церковь связывала себя… с религиозным миром язычества, освящая, преображая то, что, как частицу истины и правды, находила она в языческом мире… Считаясь с исторической инерцией, в силу которой народные массы свыклись со своими языческими праздниками, христианство порой брало те же даты, влагая в них новое содержание»[270].
К примеру, К. Думитрашков находит целесообразным признать и воцерковить отдельные обычаи. Касательно таинства брака, он пишет, что «некоторые из них придают только больше торжественности и веселия брачному торжеству, и потому, хоть и не освящены Церковью, могут быть допустимы»[271]. Касательно же других, «которые противны не только христианской скромности, но и вообще благоприличию…требуют если не решительного уничтожения, то по крайней мере, очистки и исправления»[272].
Ведь если какой-то обычай изъять резко[273], то можно повредить душу человека и навсегда потерять его для Церкви, как в притче о плевелах («Но он сказал: нет, - чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы» - Мф. 13. 29). Нужно постараться его максимально воцерковить, рецепцировать в православие. В языческую «оболочку» вложить «ядро» христианства. Но здесь есть опасность впасть в синкретизм, можно нечаянно смешать главное и второстепенное. Здесь нужно помнить главное правило: «Только та рецепция внехристианской истины или правды верна, которая исходит от Церкви, ибо Истина вручена не отдельным умам, а Церкви, в которой живет и действует Святой Дух. Рецепция поэтому осуществляется только Церковью…»[274]. И если пастырь действительно богословски образованный, то он всегда увидит эту границу.
Особый подход к народотворчеству может быть у пастыря-миссионера. Некоторые проявления народничества, «фольклор (от которого неотъемлемы оккультные фантазии) в иные времена может быть терпим по миссионерским соображением (сначала ты прими Евангелие, а потом твои языческие привычки потихоньку отпадут сами собой). Но не может быть терпимости к оккультному псевдоцерковному фольклору в условиях, когда вокруг нас много людей сомневающихся и даже жаждущих чем-либо уколоть Церковь»[275].
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23
