Итогом этого вида инфляции всегда является деформация структуры национального дохода, утрата накопления, особенно накопления основного капитала.
Валовое накопление - это национальный капитал, который определяет в итоге процентную ставку. А в открытой экономике потерять конкурентное положение по процентной ставке - это значит сойти с дистанции.
В начале 1995 года по уровню накопления капитала на душу населения в
сравнении с Соединенными Штатами Америки, если принять эту страну за 100%,
в Европе мы видим уровень накопления капитала в размере 75-80% от уровня
США, в Японии –136%, в России (на тот период) – 9%, Украина и Беларусь -2-
3%, остальные страны бывшего Советского Союза практически не
просматриваются.
Все эти диспропорции в распределении накопления капитала в мировой валютной системе несут на своих плечах банковская система и налогоплательщики каждой отдельной страны.
Утрата валового накопления основного капитала и накопления вообще изменяет структуру национального дохода в сторону увеличения относительной доли потребления.
В кризисе 1960-х годов Англия во время распада ее колониальной системы била тревогу по этому поводу, говоря, что «мы проедаем сами себя». Модель реформ в России привела к полному проеданию нашего национального дохода. Но проедание идет тоже неравномерно. Потребление получает гипертрофированную деформацию: минимум людей имеет полярно высокие доходы, в основном это спекулятивный и теневой капитал, а максимум населения не имеет ничего.
Эти факторы влекут, в свою очередь, деформацию платежного баланса страны.
Во-первых, ухудшается торговый баланс. Инфляция затрат при стабильных, а по энергоресурсам и другим видам наших экспортных позиций падающих мировых ценах ведет к утрате прибыли национальных экспортеров. Удерживать торговый баланс приходится сокращением импорта, но ниже критической отметки его опускать нельзя, тем более, при огромной импортной зависимости по продовольственному рынку в нашей стране.
Во-вторых, высокодоходная часть потребления формирует ориентацию на вывоз национального капитала из нашей страны по двум направлениям: через рост потребительского импорта (его объем и так ограничен возможностями торгового баланса) и через неудовлетворенную часть этих средств, не связанная краткосрочными инструментами в правительстве. Для таких инструментов в бюджете денег просто нет, эта неудовлетворенная часть средств формирует увеличение прямого экспорта капитала, что отражается на соответствующих счетах операций с капиталом в платежном балансе.
Таким образом, платежный баланс получает два растущих минуса дефицита: в торговом балансе и в счете операций с капиталом. Компенсировать это приходится новыми займами. Так воспроизводится долговой тип экономики, независимо от того, внутренний это или внешний долг.
Итогом такого развития всегда является крах бюджетных возможностей по обслуживанию долга и девальвация национальной валюты с новым витком инфляции и нарушением денежно-кредитного обращения.
Проследим динамику кризиса российского рубля, итогом которого стал август 1998 года.
Летом 1995 года в силу появившихся проблем с обслуживанием внешнего долга в Российской Федерации был установлен так называемый долларовый коридор или фиксированный курс рубля к доллару. Возражать против стабильного курса нашего рубля, что нам, в общем-то, хотелось бы иметь, да и против стабильности валют других наших экономических партнеров не приходится. Но нельзя закрывать глаза на последствия таких мер, если они не сопровождаются дополнительными экономическими регуляторами со стороны правительства.
Фиксация рубля остановила инфляцию, мы это заметили. Но стартовал более тяжелый процесс - инфляция затрат внутри цен. Это была фактически ревальвация обменного курса рубля по отношению к его паритету покупательской способности. Она создала убийственную нагрузку на национальных экспортеров и на всю экономику.
Только за вторую половину 1995 года рентабельность в основных отраслях нашей страны упала с 24 копеек до 8 копеек на рубль продукции. И никто не забил тревогу. Дело в том, что сокращение с 24 до 8 копеек рентабельности на рубль продукции означало, что в три раза или на 300 процентов за полгода была вырезана основная доходная часть бюджета. Итог - бюджет в 1996 году был профинансирован лишь на 50 процентов от назначений. То есть на уровне около 35 копеек к рублю 1995 года. Страна за один год потеряла 70 процентов своего бюджетного капитала. Кредитование экономики было парализовано. С этого момента кризис неплатежей стал технически не разрешимой проблемой, и кризис логически лег на всю бюджетную, банковскую систему страны.
В ответ на это, при сдерживании денежной массы на всех уровнях экономической системы, началась эмиссия суррогатов денег без какого-либо их обеспечения. Началось резкое ухудшение торгового баланса. Финансовая система превратилась как бы в два потока денег ( приводятся вычисления по данным платежных балансов за 1996-1997 годы). За два этих года государственный сектор и сектор банков, финансовый сектор экономики вместе заимствовали по различным статьям, включая и просрочку оплаты обязательств около 50 миллиардов долларов. Это еще надо отработать. А частный сектор экономики вывел из страны за это же время 70 миллиардов долларов. При падающей экономике каждый год-минус 14 миллиардов долларов вывоза капитала.
Падение абсолютного размера бюджетной базы доходов привело к тому, что в расходах бюджета затраты по обслуживанию долга возросли с 6% в 1995 году до более чем 40% в 1998 году. Итогом стал типичный мексиканский синдром в августе 1998 года.
Надо сказать, что это лишь иллюстрация процесса финансового кризиса, но не его фундаментальные причины. Россия - участник системы международных обменов товарами, услугами и капиталом. Наша экономика и финансы болеют тем, чем больна вся мировая валютная система. Поэтому от российского кризиса целесообразно перейти к тому общему процессу, в который встроены российские и не только российские реформы и соответствующие кризисные явления. Этот процесс называется «глобализация». И благополучие либо социально-экономическая деградация тех или иных стран зависит от колебания валютной системы мира, от состояния центральных финансовых рынков, от избытка капитала в одних странах или катастрофической нехватки в других.
5.2 Финансовая система XXI века
Развитие мирохозяйственных связей и мировой валютной системы в 80-90-
е годы проходило под знаком усиления процесса глобализации. Несомненный
толчок этому процессу был дан еще в 70-е годы введением плавающих валютных
курсов валют. Важные условия для более интенсивного процесса глобализации
возникли в 90-е годы, когда большая часть стран отменила валютные
ограничения по международным текущим операциям, а развитые государства
Запада и некоторые развивающиеся страны устранили их и по операциям
движения капитала.
Эволюция мирового валютного порядка в 90-е годы соответствовала неолиберальным идеям, которые получили концентрированное выражение в так называемом "Вашингтонском консенсусе" (ВК). Он представлял собой концепцию рыночного реформирования экономики, которая была в конце 80-х годов предложена представителями академических кругов США. Основным ее разработчиком стал сотрудник вашингтонского Института международной экономики Дж. Вильямсон. В работах этого института концепция получила свое конкретное завершение.
Идеи консенсуса были поддержаны МВФ, МБРР, МаБР, а также Казначейством
США и Агентством международного развития. Его теоретическую базу составила
концепция свободного рынка и экономического неолиберализма. В качестве
главного препятствия на пути стабильного экономического роста идеологи ВК
рассматривали активное вмешательство государства в экономику, а также
неэффективность предприятий государственного сектора несмотря на
предоставление им огромных субсидий. Предложенные в 1989 году Дж.
Вильямсоном десять направлений реформ для стран Латино-Карибской Америки, к
его собственному удивлению, стали через несколько лет рассматриваться как
своего рода манифест неолиберальной политики.
Структурные преобразования в духе ВК стали составной частью
"универсальных" рекомендаций МВФ и были включены при его содействии в
программы стабилизации экономики большинства развивающихся государств и
стран с переходной экономикой. К этим рекомендациям, приобретающим
императивный характер при предоставлении Фондом кредита, относятся
соблюдение фискальной дисциплины, сокращение государственных расходов,
прежде всего, на оборону и субсидирование предприятий, проведение налоговой
реформы, либерализация внешней торговли и движения иностранного капитала,
приватизация и т.д.
В действительности же курс МВФ на неолиберальную политику и
структурные преобразования получил ярко выраженные очертания еще в середине
70-х годов в связи с введением кредитов расширенного финансирования. С
крушением системы фиксированных курсов валют, введением плавающих валютных
курсов и подрывом "системной" функции Фонд ввел этот вид кредитов, который,
с одной стороны, соответствовал реалиям мирового валютного порядка, а, с
другой, стал основным средством претворения в жизнь тех его функций,
которые обуславливают политику либерализации экономики в странах-заемщиках.
Как ни парадоксально, содействуя глобализации через либерализацию, Фонд в
значительной мере способствовал тому, что мировая валютно-финансовая
система в 90-е годы стала менее стабильной и более уязвимой. Либерализация
движения капитала в развитых и многих развивающихся государствах сделала
мировой валютный порядок более хрупким: причиной кризисных потрясений стало
резкое изменение спроса и предложения не только на валюту, но и на ссудный,
в том числе, фиктивный капитал.
Возрастание масштабов финансовых кризисов в 90-е годы, сопровождаемое
затратными методами МВФ их урегулирования, заставило мировое финансовое
сообщество, прежде всего, страны "Группы 7" и МВФ, приступить к поискам
путей стабилизации дерегулируемой мировой валютно-финансовой системы.
Однако эти пути были сконцентрированы на принятии мер эволюционного
характера. Они не предусматривают пересмотра учредительного соглашения МВФ,
в котором закреплены все организационные принципы построения и
функционирования мировой валютной системы. К мерам перестроечного характера
относятся содействие прозрачности и отчетности в использовании бюджетных
средств, упрочение финансовых систем стран, в том числе посредством лучшего
надзора и соответствующих механизмов управления банкротством банков,
упорядоченная либерализация рынков капитала, более полное вовлечение
частного сектора в предупреждение и урегулирование финансовых кризисов,
обеспечение "адекватного" рассмотрения "системных" проблем, включая
соответствующие режимы валютных курсов и "адекватность" ресурсов Фонда.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14
