проблему путаницы при попытке классификации и в полной мере показывает
изучающему иностранный язык возможные сферы применения рассматриваемой
лексической единицы.
Традиционно, рассматривая функциональную нагрузку сниженной лексики,
функции связывают со стилистическим маркером лексемы. В нашей работе при
рассмотрении функциональной нагрузки сниженной лексики в молодежном сленге
мы будем рассматривать лексемы, не выделяя их маркеры, то есть
рассматривать функцию всего стилистического кластера интересующей нас
лексемы.
2.2. Функциональная нагрузка стилистических кластеров в молодежном сленге
Bleibt noch zu klдren – warum gibt es ьberhaupt eine Jugendsprache?
H. Ehmann
Так как в последние годы серьезно возросла активность сниженной
лексики и фразеологии в разговорной речи, в условиях межличностной
коммуникации при неформальном общении, то речевая манера, присущая так
называемому нон-стандарту, сопровождаемая актуализацией сниженной лексики,
охватывает все более широкие, так сказать, нетрадиционные группы населения,
включая женщин и школьниц-подростков, до недавнего времени наиболее
консервативные по отношению к сниженной лексике социогруппы. Эти процессы
находят свое отражение и в книжной речи, преимущественно в СМИ (в печати,
электронных СМИ, кинофильмах), в устной публичной речи политического
характера, в художественной (и около художественной) литературе
постмодернистского направления, в частности в новой волне драматургии и
соответственно в театральных спектаклях. Главный аргумент, приводимый
писателями «новой волны» в свое оправдание, по мнению переводчика и
педагога Г. Михайлова, – это протест против «умолчаний», «условностей» и
«лицемерия» в литературе прошлых лет [Михайлов 2004: 1]. Г. Михайлов
отрицательно отзывается о подобных литературных тенденциях, однако не стоит
забывать, что литературное произведение (тем более произведение автора,
относящегося к течению натурализма) является культурным и языковым
памятником эпохи, дает исследователю-лингвисту возможность исследовать
языковые явления, зафиксированные в речи героев.
Неслучайно для анализа функций сниженной лексики в языке молодежи мы
выбрали произведение молодой немецкой писательницы Юли Цэ, герои которой
говорят не книжным языком, имеющим мало общего с реальной подростковой
коммуникацией, а живым, изобилующим жаргонизмами, просторечиями и
табуированной лексикой, языком, свойственным их возрастной группе (действие
романа охватывает временной промежуток от обучения главного героя в школе-
интернате, 17-18 лет, до событий, связанных с гибелью его подруги, 30 лет).
Использование в романе сниженного лексического материала ни в коей
мере не умаляет достоинств данного произведения. Оно, на наш взгляд,
эстетически и коммуникативно мотивировано, поскольку лексика и фразеология
из криминального жаргона, а также из молодежного сленга широко используется
в текстах самой различной тематики, принадлежащих СМИ, устной политической
речи; она фигурирует в официальной и неофициальной речи людей разного
социального статуса, возраста, культурного уровня. Без нее уже просто не
возможно достоверно отобразить современную действительность, как бы
отрицательно не воспринимались подобные лексемы консервативным кругом
читателей.
И хотя многочисленные сленгизмы привносят в современную
коммуникативную среду негативное восприятие жизни, грубые,
натуралистические номинации и оценки, примитивное, приземленное выражение
мысли и эмоций, тем не менее, наиболее частой причиной употребления в
молодежном сленге сниженных лексических единиц является прагматический
аспект: нужно сказать быстро, точно передать значение информации, расходуя
минимум времени, минимум слов, при этом быть понятым сразу, понятым
правильно. Отсюда стремление к сокращениям, акронимии, к более кратким
жаргонным и территориальным дублетам, перешедшим из идиолекта в
общеупотребительную сферу: der Prof вместо der Professor ‘профессор’, die
D-Mark вместо die Deutsche Mark ‘немецкая марка’, nix вместо nichts
‘ничто’, Koks вместо Kokain ‘кокаин’.
Не в последнюю очередь с речевым прагматизмом связано употребление
сниженных лексических единиц в когерентной функции, то есть в функции
междометных слов и слов – заполнителей речевых пауз, «связки» речи в единое
речевое произведение. При потере логической цепочки говорящему необходимо
время, чтобы сориентироваться и правильно закончить мысль. Заполнить
возникшую паузу удобнее всего сниженной лексикой, так как она всегда в
активном словарном запасе носителя языка; ее можно сравнить с патроном,
который всегда в стволе, тогда как остальные слова еще только в магазине.
При этом она может быть как лишенной экспрессии или же со слабо
выраженными эмоциональными характеристиками (Oh, Scheisse, sage ich. Komm
rein. Wie geht’s.), так и нести на себе яркую эмоциональную нагрузку:
Meine Liebe, sagе ich, was mich so unendlich gefдhrlich macht fьr
dich, ist die Tatsache, dass ich auf mein Leben scheisse und du
nicht auf deins. Also gib verdammt noch mal acht, was du sagst [Zeh
2003: 178].
«Моя дорогая, - сказал я, - что делает меня бесконечно опасным для
тебя, так это тот факт, что мне на мою жизнь насрать, а тебе на твою
– нет. Поэтому следи-ка, черт возьми, за тем, чту говоришь».
В тесной связи с когерентной находится дейктическая функция сниженной
лексики. Функция междометных ситуативных обозначений предмета разговора или
адресата речи (при этом такие слова почти всегда имеют аморфную семантику,
обусловленную данной ситуацией общения) – тоже в неофициальном общении или
в производственной ситуации:
Also wer, fragt Clara.
Schau Zeiserl, sagt er, hast amal den James Bond “Goldfinger” gsehn?
[Zeh 2003: 328]
«Кто?» - спросила Клара.
«Слышь, дурочка, - сказал он, - Джеймса Бонда «Голдфингер» ни разу
не видала?»
Maaaann, nцrgelte eine Stimme im Nebenzimmer. Funkzioniert der
Scheiss auch mal oder was.
Max, sagte sie, ich freue mich [Zeh 2003: 114].
В последнем примере, как было рассмотрено нами выше, употребление
подобного междометия, учитывая ситуацию, может иметь инвективный эффект.
Однако в научной литературе сниженный (порой и обсценный) текст зачастую
рассматривается в первую очередь в контексте игры. С этой точки зрения
формирование в процессе игры иного, альтернативного реальному, мира
ослабляет культурный запрет на использование бранных выражений.
Иллокутивная (воздействующая) сила сниженной лексики в игровом контексте
оказывается направленной на другой мир, на воображаемый, а не на реальных
участников общения. Игра, по крайней мере отчасти, позволяет снять с
говорящего возможные обвинения в нарушении табу, например на обсценные
выражения, когда сниженная лексика используется в речи как реакция на
систему запретов «формализованного» общества (der Protestaspekt Г. Эманна):
с одной стороны, говорящий «попирает основы», с другой стороны, он
оставляет себе пути к отступлению, облекая свой протест в несколько игровую
форму.
Именно эта функция чаще всего реализуется в речи подростков и
молодежи, и именно наличие игрового момента помогает избежать контрреакции
со стороны «попираемого». Интересным примером может служить разговор
молодого специалиста со служащей бюро при приеме на новое место работы, где
главный герой должен заниматься гражданским правом (до этого он работал
только в области международного права):
Es wird schwierig werden zu entscheiden, sagte sie, ob Sie ein Genie
sind oder ein Idiot.
Scheisse, sagte ich.
Ach kommen Sie, Max, sagte sie, hier lдsst sich auch aushalten. Man
schafft sich Freirдume fьr die wirklich interessanten Fдlle.
Was zur Hцlle, fragte ich, gibt’s hier fьr die interessante Fдlle??
Immerhin, sagte sie bedдchtig, haben wir mit echten Menschen zu tun
[Zeh 2003: 114].
«Будет трудно решить, - сказала она, - кто вы – гений или идиот».
«Дерьмо»,- сказал я.
«Ну, же, Макс, присоединяйтесь, - сказала она, - Здесь вполне можно
работать. Полный простор для действительно интересных дел».
«Какие к черту, - сказал я, - могут быть здесь интересные дела?!»
«По крайней мере, - сказала она спокойно, - мы имеем дело с
настоящими людьми».
Несмотря на свою молодость, он работал в главном бюро над Балканским
вопросом, что заставляет его собеседницу подозревать в нем гения, но
внешний вид героя и его манера держаться говорят об обратном. Однако
достаточно было служащей высказать свое сомнение, как герой тут же
принимает игру и ведет себя сообразно тому, что было о нем сказано. С одной
стороны, здесь выражается негативное отношение к тому месту, куда он попал,
но с другой стороны, вне всяких сомнений, учитывая уже высказанное о нем
мнение, он может не сомневаться в спокойной реакции на свои слова.
Здесь же проявляется тесно связанная с предыдущей функция
использования сниженной лексики как своеобразной бравадой
вседозволенностью. Герой не сильно дорожит новой работой и, помимо всего
прочего, является протеже хозяина фирмы. Для молодого максималиста (Mдx der
Maximale ‘Макс Максимальный’, как окрестил его его начальник) этого вполне
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
