же время может составить целую жизнь. Форейтор графа К., беглый крепостной,
нянька грудного ребенка, татарский пленник, конэсер у князя-ремонтера,
солдат, георгиевский кавалер - офицер в отставке, "справщик" в адресном
столе, актер в балагане, и, наконец, инок в монастыре - и все это на
протяжении одной жизни, еще не завершившейся.
Само имя у героя оказывается непостоянным: "Голован" - прозвище в
детстве и юности; "Иван" - так зовут его татары; под чужим именем Петра
Сердюкова служит он на Кавказе. И, наконец, ставши иноком зовется "отец
Измаил", оставаясь тем не менее всегда самим собой - русским человеком
Иваном Северьянычем Флягиным.
Создавая этот образ, Н.С.Лесков не забудет ничего - ни детской
непосредственности Ахиллы, ни своеобразного "артистизма" и узкого
"патриотизма" "воительницы", понадобятся ему и "выходы" (закон) Никиты
Рачейского. Но к концу повествования незаметно слабеет впечатление от
неприглядного облика героя и читатель видит поднимающуюся во весь рост
гигантскую фигуру, благородного в поступках и бесстрашного перед лицом
смерти. Впервые у писателя личность так многогранна, так свободна, так
отпущена на свою волю.
Безгранично рассматривается художественное пространство повести, и
мотив дороги, возникающий в "Соборянах" и "Запечатленном ангеле":
становится теперь ведущим. Корела, Орловщина, Подмосковье, Карачев,
Николаев, Пенза, Астрахань, Каспий, Курск, Кавказ, Петербург. Соловецкие
острова - такова "география" повести, определившаяся путями-дорогами Ивана
Северьяныча Флягина. В самом странничестве лесковского героя есть
глубочайший смысл; именно на дорогах жизни вступает "очарованный странник"
в контакт с другими людьми, нечаянные эти встречи ставят героя перед
проблемами, о самом существовании которых он прежде и не подозревал
[2,37].
В обрамлении к рассказу Флягина возникает ситуация, знакомая по
"Запечатленному ангелу" ситуация случайного объединения людей (ситуация,
которая станет господствующей в "Очарованном страннике"): "Мы плыли по
Ладожскому озеру от острова Коневца к Валааму и на пути зашли по
корабельной подробности в пристань к Кореле". Героем повести, ее настоящим
центром становится один из пассажиров, неожиданно вступивший в разговор.
Иван Северьяныч Флягин с первого взгляда поражает своей оригинальностью:
"Это был человек огромного роста, с смуглыми открытым лицом и густыми
волнистыми волосами свинцового цвета; так странно отливала его проседь...
он был в полном смысле слова богатырь, и притом типический, простодушный,
добрый русский богатырь, напоминающий дедушку Илью Муромца в прекрасной
картине Верещагина и в поэме графа А.К.Толстого. Казалось, что ему бы не в
рясе ходить, а сидеть бы ему на "чубаром" да ездить в лаптищах по лесу и
лениво нюхать, как "смолой и земляникой пахнет темный бор". Флягина
невозможно не заметить на маленьком пароходе.
История о сосланном в эти места дьячке, повесившемся от скуки, не
вызывает ни у кого из слушателей ни удивления, ни сострадания, настолько
она обычна. Единственное, о чем сокрушается один из пассажиров, суеверный
купец, "что дьячку за самоубийство на то том свете будет", так как за
самоубийц "даже молиться никто не может". Новая точка зрения оказывается
неожиданной - богатырь-черноризец утверждает, что есть такой человек,
который все их положения самым легким манером очень просто может
поправить". Таким человеком оказывается " попик-прегорчающий пьяница,
которого чуть было не расстреляли". В рассказе Флягина "запивашка" -
попик собирается наложить на себя руки, чтобы спасти семью. И этот человек
оказывается истинным праведником, угодным богу: "Этакий человек всегда
таковым людям, что жизни боренья не переносят, может быть полезен, ибо он
уже от дерзости своего призвания не отступит и все будет за них создателю
докучать и тот должен будет их простить".
За внешним комизмом рассказа скрывается проблема: кто такие самоубийцы-
самоуправцы, самовольно распоряжающиеся дарованной богом жизнью, или
мученики не перенесшие "борения жизни". Тема самоубийства помогает
поставить вопрос о степени зависимости человеческой личности от
неблагоприятных житейских положений. Не случайно она снова и снова
возникает на страницах повести как сигнал общего неблагообразия,
неблагополучия жизни. Трижды на разных этапах своего жизненного пути
рассказчик приходит к мысли покончить с собой. Хочет наложить на себя руки,
переживая странное крушение любви красавица цыганка Груша. В лесу у
монастыря удавился какой-то "жид". Каждый из этих эпизодов важен только
сам по себе, но и как частица целого - русской жизни в ее специфически
национальном выражении.
Рассказ об укрощении коня как будто вовсе не связан с двумя
предыдущими, но его финал - гибель укрощенного коня ("... гордая очень
тварь был, поведением смирился, но характера своего, видно, не мог
преодолеть") снова вызывает в памяти смерть ссыльного дьячка. И здесь и
там налицо насилие над свободным от природы существом. И человек и
животное, проявившие непокорство, сломлены и не могут этого перенести.
Художественная мысль о необходимости борьбы с жизнью и разных
последствиях сопротивления ей не замыкается в этих трех категориях. Можно
обнаружить ее следующее звено в характеристике диких коней, покупаемых
для конного завода. От смирных заводских лошадей их отличают сильные
характеры, "веселая фантазия". Как обратить это на пользу и потребу жизни,
как примирить любовь к воле, и ненависть ко всякого рода утешениям с
потребностями самой жизни, которая нуждается и в сильных характерах, и в
"веселой фантазии"? "Ведь из степных дикарей которые "все это воспитание
и науку вынесут ... такая отборность выходит, что никогда с ними никакой
заводской лошади не сравниться по ездовой добродетели". "Борения жизни"
оказываются не только губительными, но и благотворными. Так читатель
подготавливается к восприятию истории очарованного странника как поисков
гармонии между самобытностью стихийной силой личности и требованиями самой
жизни, ее законами.
С рассказа об укрощении коня начинается собственно повествование об
"обширной протекшей жизненности" Флягина, и этот эпизод не случайно "вынут"
из последовательной цепи событий. Это как бы своеобразный пролог к
жизнеописанию героя, выполняющий, по справедливому замечанию
Т.А.Чередниковой, подсказывающую функцию. Читатель узнает, что иноческий
подрясник - не постоянное одеяние героя. Богатырь-черноризец, подобно
фольклорному герою, обладающий талантом тонкого знатока и ценителя
лошадей, посрамляет иностранца, всемирно известного укротителя.
Одновременно с этим по истории с Рареем, рассказанной с добродушной
откровенностью, можно заключить, что герой наивен, иногда даже несколько
комичен. Уже в этом рассказе присутствует элемент фантастики, в которую
свято верит герой. Он свято верит в незыблемую силу предопределения. Это
вера выражает народные представления о судьбе, о доле, изменить которую
человек не властен"[ ].
Иван Северьяныч Флягин живет по преимуществу не умом, а сердцем, и
потому ход жизни властно увлекает его за собой, потому-то столь
разнообразны обстоятельства, в которые он попадает, который проходит герой
повести, - это поиски своего места среди других людей, своего призвания,
постижение смысла своих жизненных усилий, но не разумом, а всей своей
жизнью и своей судьбой.
Мягкость, доброта и правдивость, полное отсутствие корыстных расчетов
и выглядят в меркантильный век как глупость и являются причиной многих
поворотов в судьбе героя.
Флягин сначала и не помышляет самовольно изменить свою участь.
Пророчество засеченного монашка о неминуемых переменах в его судьбе герой
всерьез не принимает. Оглядываясь на пройденный путь, Иван Северьяныч
убежден, что "соблазн бродить" он получил от цыгана, спасшего его от
петли. В петлю же Голован из-за наказания за отрубленный кошкин хвост,
которое придумал немец-управитель: "с конюшни долой и в аглицкий сад для
дорожки молотком камешки бить". Наказание это оказывается непереносимым
именно потому, что Флягин отлучен от любимого дела и обречен на
бессмысленную работу.
Цыган-спаситель приглашает Флягина с собой, имея на то свой расчет -
кражу коней. Но Флягин "не удержится" в разбойниках не потому, что уступает
цыгану в ловкости или силе, а потому, что не способен к обману, хитрости.
И в няньках, то есть в должности, с точки зрения здравого смысла,
самой дурацкой, комически несообразной с полом и физическим обликом
Флягина, он окажется потому, что сам рассказал нанявшему его барину, что он
"сбеглый" и что паспорт у него фальшивый.
Но в нравственном развитии героя история службы в няньках приобретает
сугубую важность. Флягин в этих необычных обстоятельствах делает первые
шаги в освоении мира, своей и чужой души, и поступки героя только на
поверхностный взгляд кажутся лишенными всякой логики и обоснования.
Оказавшийся вне традиционных связей, не имеющий возможности применить
свою богатырскую силу, герой как бы попадает в сказочную ситуацию сонного
царства. Служба в няньках становится одним из испытаний, которые предвещает
Флягину в пророческом сне монашек ("...будешь ты много раз погибать и ни
разу не погибнешь...), - испытание бездействием, физическим и душевным
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12
