бога в качестве создателя, но не промыслителя; защищал свободу совести,
право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, быть
атеистом; выступал против стеснения свободы совести в любой форме. В
отличие от просветителей, особенно от Дидро, мы не находим у Руссо ни
последовательной эволюция его взглядов по вопросам религии и церкви, ни
воинствующего антиклерикализма, ни антирелигиозных эскапад, эпатирующих
высшее общество ХVIII века. В то же время литературные произведения Руссо
позволяют сделать вывод о четкой позиции автора, о серьезных раздумьях по
поводу религии, ее месте в жизни человека, о достойных человека формах
проявления религиозности, о внутренней религиозности и чисто внешних формах
ее проявления - набожности. С этой точки зрения особый интерес
представляет роман в письмах “Юлия, или новая Элоиза”.
Подзаголовком романа является: “Письма двух любовников, живущих в
маленьком городке у подножия Альп”. Любовные отношения героев романа Юлии и
Сен - Пре повторяют историю средневекового богослова Абеляра и его ученицы
Элоизы - их переписка ХII столетия была широко известна в ХVIII в. По
существу же трагическая ситуация, в которой очутились реально
существовавшие любовников ХII в., не имеет почти ничего общего с драмой
вымышленных любовников, происходило будто бы в 30-х годах ХVIII века.
Замысел “Юлии или Новой Элоизы” создавался постепенно. Играл в нем
роль и знаменитый памятник средневековой латинской литературы — “Письма
Элоизы к Абеляру”, и анонимные ”Письма португальской монахини”. Из этих
присеем, ровно как и из романов Ричардсона, Руссо заимствовал эпистолярную
форму своего романа, позволившую ему с наибольшей полнотой раскрыть
внутренний мир героев, заставить их говорить языком сердца и избежать
рационализма объективных описаний. Наконец, в романе Руссо звучат и личные
переживания. Они связанны отчасти с пребыванием в Монморанси с любовью к
мадам д’Удето, отчасти – с воспитанием любимых Руссо швейцарских пейзажей,
Альп, озер, горных пастбищ и маленьких городков, покоящихся у подножья
гигантских горных массивов.
Во время предисловий к роману Ж.-Ж. Руссо по поводу религиозных
проблем высказывания устами одного из героев диалога: Н: “….Христианка,
благочестивая женщина, не желает обучать своих детей катехизису, а умирая,
не хочет помолиться богу. И вдруг оказывается, что ее смерть наставляет в
вере пастора и обращает к богу атеиста!”
Однако это число внешняя сторона, схематически обрисованная в то
время, как в самом романе, в письмах Юлии, в ее рассуждениях на
всевозможные темы: о нравах, об изнанке светской жизни, о богословских
вопросах, о жизни и смерти, об отношении к самоубийству и т.п., в ее
поступках и их основании, в образе Вольмара, мужа Юлии – перед нами мысли и
рассуждения в духе “Исповеди савойского викария” из книги об Эмиле, т.е.
самого философа.
Успех “Юлии или Новой Элоизы” у современников Руссо объяснился,
конечно, не ее сюжетом, не происшествиями жизни героев. Он таился в
обрисовке перипетий их чувств, в пафосе проникающей роман страсти, в тонком
анализе всех оттенков сердечных взаимоотношений героев.
Роман отчетливо распадается на две част. Выход Юлии замуж за Вольмара
развязывают первый сюжетный узел. Автор мог бы здесь поставить точку и не
интересоваться дальше судьбой своих героев. Тогда был бы закончен роман
чувствительной страсти, и читателей трогала бы история неудавшейся любви
новых Абеля и Элоизы. Однако Руссо завязывает второй сюжетный узел,
обращающийся впоследствии решения Вольмара пригласить Сен- Пре к себе в
дом. С этого момента начинается роман испытания добродетели.
Подобная конструкция “Новой Элоизы” не является случайной. Она
обусловлена самим существом руссоизма как литературного явления,
сочетавшего в себе стремление к чувствительному живописанию страсти с
морально - дидактическим толкованием жизни человеческого сердца. Этот
моральный дидактизм определяет целиком всю вторую половину романа, где даже
сам уклад жизни Жюли и Вольмара в их доме в Кларане о руссоистской
идеализацией.
Героиня романа разделяет взгляды своего создателя. Ее устами, образом
жизни автор утверждает: бог есть, бог создатель мира, но верить в его
существование - это не значит сковывать свою жизнь, свои чувства постоянно
оглядываясь на предписания церкви и даже библейские предписания. Во-
первых, эти предписания не совпадать, ведь могут совпадать, ведь время и
условия меняются, меняется и сам человек. Во-вторых, человек должен
поступать добродетельно не из чувства страха перед загробным наказанием,
ибо тогда он становится неискренним, поступающим не в соответствии со своей
совестью, ибо бог предоставил человеку свободу воли. Правда, в соответствии
с руссоистской философией возлюбленный Юлии отмечает в одном из своих
писем, что под влиянием внешних условий изменяется и тот образ божий,
который соответствует природе и который есть в нем. В ответ Юлия возражает
ему, что “разум вернее всего предохраняет и от фанатизма”.
Признаваясь в том, что она глубоко верующая и рассказывая о своей
вере, Юлия признается, что долгое время пребывала в неверии, хотя в нельзя
сказать, что она не была набожна и добавляет: “…Лучше вовсе не быть
набожной, нежели обладать внешним и нарочитым благочестием, которое не
умиляет сердце, а только успокаивает совесть, нежели ограничиваться
обрядами и усердно чтить господа бога лишь в известные часы, дабы все
остальное время о нем и не помышлять”.*№
__________________________________________________
В этом письме Юлия пишет, что “все существует лишь по воле вседержителя.
Он придает цель правосудию, основание - добродетели, цену - краткой жизни,
ему посвященной... Он в своей неизменной сущности являет истинный прообраз
всех совершенств, отражение которых мы носим в своей душе”. Если же страсти
стремятся исказить этот образ, на помощь приходит здравый смысл. Только
разум в состоянии определить разницу между божественным образом и
лжемудрстовованиями и заблуждениями. “Созерцая этот божественный образец,
душа очищается и воспаряет, она научается презирать низменные свои
наклонности и преодолевать свои недостойные влечения”.
Итак, юная Юлия становиться искренней верующей, смиряется со своими
страстями и становится добродетельной супругой нелюбимого человека в
соответствии со своими религиозными убеждениями. Руссо - деист здесь
приходит в противоречие с Руссо - автором “Общественного договора”.
Кальвинизм побеждает. Казалось бы, в дальнейшем вся жизнь и рассуждения
Юлин соответствуют учению кальвинизма с его практической этикой,
требованием подтверждать веру земными делами во имя и счастья людей здесь,
на земле, что особенно ярко отражается в призыве делать добро для людей в
последние дни жизни Юлии и особенно в с предсмертных рассуждениях и
разговорах с протестантским священником. Но Руссо не принимает абсолютного
предопределения кальвинистов, не оправдывает жесткой регламентации
кальвинистами общественной и личной жизни, борьбу с инакомыслием – и все
это мы встречаем на страницах писем его героев.
Полемизирую с идеей абсолютного предопределения, Сен - IIре в письме к
Эдуарду пишет: “... Если говорить о воле господа бога, так любая болезнь, с
которой мы боремся, ниспослана им. Любое страдание, от коего мы хотим
избавиться, исходит от него. Где же кончается его власть и когда можно
законно сопротивляться ему? Значит, нам не дозволено изменять, что бы то
ни было, раз все сущее возникло по его замыслу! Значит, в этом мире ничего
нельзя делать из страха нарушить его законы, - но ведь что бы мы ни дела
ли, нам не удастся их нарушить! Нет, милорд, признание человека
значительнее и благороднее. Господь бог не для того дал ему душу, чтобы он
был бездеятелен, вечно безучастен ко всему окружающему. Бог даровал ему
свободу, чтобы он делал добро, совесть, чтобы стремился к добру, и
рассудок, чтобы распознавал добро Бог поставил его самого единым судьей
собственных действий”. *№
Рассуждая в этом и последующем письмах о проблеме самоубийства, герой
романа отстаивает тезис добровольно избавиться от страданий путем ухода из
жизни добровольное дело каждого, и вера в бога и страх нарушить
божественный закон не могут удержать от подобного выбора. При решении этого
вопроса человек должен руководствоваться общественной пользой. По этому Сен-
Пре дает совет Эдуарду, всякий раз когда у него возникнет желание уйти
из жизни, говорить себе: “Сделаю еще одно доброе дело, а потом умру”. “А
затем отыщи какого-нибудь угнетенного и защити его. Приводи ко мне
обездоленных, которые не смеют ко мне обратиться сами; без стеснения
пользуйся моим кошельком и связями; щедро расточай мои богатства и этим
обогащай меня. Если мысль эта удержит тебя ныне, она удержит тебя и завтра,
и послезавтра, и во всю твою жизнь. А не удержит - что ж, умирай; значит,
ты человек низкий”. *№
Осуждая протестантскую нетерпимость к танцам, веселью, “тиранию,
противную и природе, и разуму” Ж.-Ж. Руссо противопоставляет идеальную
обстановку веселого и непринужденного времяпровождения в доме Юлии.
Неоднократно рассматривая проблемы рели в соотношении с
нравственностью, герои романа то и дело ставят между ними знак равенства,-
и это не противоречит принципам протестантизма, где религиозность должна
воплощаться в образ добродетельной жизни. В письме к госпоже д‘Орб Юлия
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14
