журналисты пытаются вернуть фразеологизму образность, используя для этого
различные приёмы авторского варьирования. Б.В.Кривенко[14] отмечал, что в
газетной практике при создании авторских модификаций или
квазифразеологизмов используются все виды трансформации традиционных
устойчивых выражений: семантическая, синтаксическая, лексическая,
контаминация, фразеологическая парономазия и стилистические смешения. В
результате стилистических смешений ( когда в традиционном обороте
заменяется слово с контрастным стилистическим качеством) получаются
заголовки типа “Приблудный сын эфира “(от блудный сын).
Лексическая же трансформация, которая предусматривает манипуляции с
одним из элементов фразеологизма – словом, является одним из самых
популярных журналистских приёмов. Однако именно в случае с библеизмами этот
приём даёт скорее отрицательные точки зрения культуры речи результаты. Так
два прекрасных оборота из Нового Завета : не хлебом единым и камень
преткновения стали структурными прототипами для целого потока легковесных
“творений “типа: “ Не сыром единым”, “Не жиром единым “, “Не хлопком
единым”, “Не бойкотом единым “, “Не углём единым “, “Не нефтью единой”, “Не
контрастом единым “, а также “Льготы преткновения“, “Острова преткновения
“, “Гора преткновения “ и т. п. Это заголовки лишь из двух центральных
газет “Правды” и “Известий “ за несколько месяцев 1989 года. В результате
лексической трансформации появился и такой заголовок “Человеку –
человеково, а роботову - роботово “, созданный на основе выражения
“Кесарю кесарево, а Богу – Божье. “
Впрочем, варьируются библеизмы не только в газетах, но и в современной
литературе; они широко используются в эпиграфах и заглавиях художественных
произведений. При этом, наблюдается яркая нежелательная тенденция –
превращение библеизмов в штампы. Это свидетельство падения культуры речи
наших сограждан. Но дело не только в том, что окунувшись в модные ныне
религиозные искажения, публицисты обращаются со словом Божиим как и с
газетными однодневками. Есть и другие “побочные явления”, связанные с
активным, но не квалифицированным оперированием библейскими выражениями.
3. Библейская фразеология и проблемы культуры речи
Уничтожение высокого стиля речи в пользу субьективно-личного низкого и
социально-“коммуникативного” среднего стиля лишило нас языка, обращенного к
Богу, сосредоточив внимание носителей языка на банальном “средстве
общения”. В конечном счете это снизило стилистический уровень языка,
обеднило возможности выразительной речи. Понятна горечь, с какой сразу же
после революции начала нашего века воскликнул Михаил Пришвин: “Мы ждали
пророков, а пришли экономисты!” мечтая о пророках и призывая их приход, мы
просто обязаны сохранить им язык, достойный их речей.
А что сегодня? Чисто внешнее, механически осознаваемая вернуть
искаженные библеизмы и устаревшие слова.
Не стоит и упоминать такие привычные искажения смысла устойчивых
выражений как “над ним довлеет что-то” в значении “давит” вместо “следует,
надлежит” в соответствии со смыслом старинного “довлеет дневи злоба его”
(то есть каждому дню надлежит своя забота).
Очень трудно понять газетное выражение “мессианская деятельность
проповедников”: говорится о мессии – Христе, в то время как речь идет
миссионерской деятельности наших современников. Диктор на телевидении
возглашает: “Сегодня день Андрея Первозданного!” – смешивая в своем
словоупотреблении “впервые созданного” с Первозванным (т.е. первым
призванным).
Слова Екклесиаста “Ибо во многой мудрости много печали”все чаще
перетолковывают на современный лад: “Во многознании много печали.” Большое
заблуждение современного рационализирующего ума. Знание так далеко от
мудрости! Во “многознании” нет ничего печального – разве что грустно от
того, что оно столь поверхностно.
Трудно согласиться и с тем, что кто-то сможет “внести значительную
лепту” – ведь лепта как раз и есть мельчайшая по ценностям монета.
“Ггласность вопиющего в пустыне” и объяснять не нужно, это уже совсем
не глас вопиющего в пустоте. Тем более, что бывают и более невероятные
примеры; как фраза “И все ещё одиноко сверкал глаз вопиющего в пустыне.”
(Галь Н.Я. слова живые и мертвые. Книга. – М., 1987)
„”Поставить краеугольный камень во главу угла” ещё труднее, чем вопить
в пустыне. – пишет В.В.Колесов. – Этот “камень “ становиться камнем
преткновения для очень многих наших литераторов, ринувшихся в поисках столь
любезных им штампов к старинным словарям. Хотя это и не мешает им
смешивать в раже познания Валаамову ослицу и Буризаного осла!”
Искажается и форма старинных выражений, устная особенно письменная.
Знамение времени, а не знамение распространено так широко, что с ним не
возможно бороться, так же как нельзя, видимо, уже отменить вульгарное “
обеспечение “. А ведь перенесение ударения с корня на суффикс является
также одной из примет ослабления высокого стиля в пользу низкого:
обеспечение, потому что обеспечить – единство основы при всех изменениях
форм; на обеспечение, потому что стремление, движение, верчение и т.д. –
единство суффикса важнее разноликости корня.
В издании мемуаров Коровина старинная московская церковь “Утоли моя
печали” обозначена как “ Утолимоя печали “, т.е. как бы “утолимой печали”.
Современный писатель убежден, что “ свои своих” не познаша и “ свои свое
не познаша”- совершенно разные выражения, хотя в действительности они оба
восходят к старинному славянскому “свои своя не познаша “ в
церковнославянском произношении и “ свои своъ ( с ятем ) не познаша” – в
разговорном русском. А вот ещё пример из той же серии . по утверждению
одного журналиста, на памятной медали начертано: “Блаженны алчущие и
жаждущие, якая есть царство небесное “. Здесь форма якая составлена из двух
слов – из союза яко и указательного местоимения я (значит “их”), и
буквально конец фразы переводится так : “ибо их есть царство небесное.”Во
всех трёх примерах старинные формы винительного падежа множественного числа
(моя, своя, я ) сегодня уже не воспринимаются как грамматические – это как
бы внешний знак, указывающий на древность выражения ; и в результате
возникает, даже зрительно, искаженный образ старинного изречения, подчас
даже с нарушением его смысла.
Можно негодовать и печалиться по поводу тех тенденций, которые здесь
описаны ; можно бороться с нарушением правильности русской речи во всём
богатстве её стилей; можно наконец, собирать все подобные искажения стиля и
речи и, предъявив счёт их виновникам, призвать к порядку, хотя бы выстояв
их потуги на”многознание,”но всё же … Мы не вернём
себе этой речи, изысканной, чистой, богатой, если не будем её развивать
сами, творчески и со знанием дела. Что не растёт, развиваясь, то усыхает –
закон природы, жизни – и языка тоже. З аимствовать всё у соседей, у своего
прошлого – на это много ума не надо .
Но если мы оставим опасный путь, путь оскопления русского слова и
омертвение русской речи, быть может у нас сохранится еще возможность
вернуть и язык, и речь, и стиле – высокую литературу. “Вложите вы себе в
уши слова сии”, как советовал евангелист, и задумайтесь о грядущем. Что мы
оставим потомкам? Газетные штампы, разрушенные библеизмы, кучу таких слов
иноземных, в которых ни смысла , ни ладу, или всё – таки разнообразный,
богатый, неподражаемый Русский Язык?
Заключение
Фразеология новозаветного происхождения с её образной системой, яркой
выразительностью и глубоким нравственным содержанием отнюдь не является
застывшей массой устаревающих слов. В нашей работе мы попытались приоткрыть
завесу традиционных взглядов на этот пласт русской лексики, сделать хотя бы
общий обзор её своевременного состояния на фоне общетеоретических сведений
по фразеологии. В результате анализа ряда научных и публицистических работ,
лексикографических источников мы можем сделать определенные выводы.
Интерес к библейским выражениям в последнее время не только не угас,
но даже усилился. Следствием этого стало увеличение удельного веса
библеизмов в новейших словарях и справочниках в живой повседневной,
особенно публицистической, речи. Обнаруживается даже тенденция к
злоупотреблению меткими евангельскими фразами, к превращению их в штампы.
Это тем более прискорбно, потому что зачастую люди употребляют библейские
выражения без точных знаний об их значении. В этой ситуации как никогда
актуальным становится создание словаря библейской фразеологии. Подобные
попытки уже предпринимались и предпринимаются, однако на сегодняшний день
ни один существующий справочник не обладает полнотой и глубиной необходимых
сведений. Перед лексикографами встает ряд задач теоретического и
практического характера. Предстоит определиться с исходной формой многих
библейских фразеологизмов, разграничить варианты и синонимы отдельных
оборотов, уточнить, а иногда и пересмотреть маркировку библейских выражений
особенно по признаку принадлежности к активному (пассивному) запасу
лексики. Отдельные фразеологические единицы требуют уточнения их
этимологии, чтобы решить вопрос об их статусе как библеизмов. При отборе
материала для словаря необходимо отграничить собственно фразеологию от
текстовых реминисценций и особенно от нарицательных имён существительных,
появившихся на базе библейских образов.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14
