сомнений в принадлежности фресок местным мастерам. Среди чистых красок
преобладают золотисто-желтые, зеленые и голубые цвета, волосы стариков
имеют голубоватый оттенок.
Новгородские фрески первой половины XII века лишены стилистического
единства. По-видимому, в это время в Новгороде работали различные артели
живописцев, часть которых могла быть приглашена из других городов. Если
исходить из фрагментов росписи княжеского Николо-Дворищенского собора, то
можно предполагать, что княжеский двор ориентировался на блестящее
искусство Киева. Фрески световых проемов собора св. Софии, а также собора
Рождества Богородицы Антониева монастыря выполняли другие художники,
связанные с более архаическими традициями (в частности, с романскими).
Параллельно начала складываться и своя местная школа живописи (фрагмент XI
века в южной галерее собора св. Софии, росписи башни Георгиевского собора),
которая стала играть господствующую роль
со второй половины XII века. Весьма показательно, что во всех перечисленных
выше
памятниках, в отличие от памятников Киева и Владимира, уже не встречаются
греческие надписи.
Среди новгородских росписей конца XII века самыми ранними являются фрески
церкви Успения (теперь Благовещения) у деревни Аркажи (в трех километрах к
югу от Новгорода). Так как церковь была освящена новгородским архиепископом
Гавриилом 4 июня 1189 года134, то около этого времени были исполнены и
украшающие ее фрески. Долгое время они были скрыты под сплошной побелкой и
записями, пока их не начали раскрывать в 1930 году. Эта работа была
продолжена в 1966—1969 годах. В диаконике представлены сцены из жизни
Иоанна Крестителя и фигуры святых, в жертвеннике — восходящий к
апокрифическим источникам богородичный цикл, в арках, ведущих из средней
апсиды в боковые, — изображения святых и святых воинов, в центральной
апсиде — фигуры святителей, фигура архидиакона; в конхе размещена необычная
для византийских росписей композиция — Христос во славе посреди
приближающихся к нему с обеих сторон святителей, которые держат развернутые
свитки. Эта композиция восходит к романским источникам. Среди новгородских
фресок XII века аркажские обнаруживают наибольшее сходство с романскими
памятниками. Все фрески написаны в той широкой и смелой манере, которую так
любили новгородцы.
К концу XII века относится и открытая в 1948 году фреска на стене
Мартирьевской паперти собора св. Софии в Новгороде (илл. 239, 240). Эту
фреску с изображением поясного Деисуса Ю. Н. Дмитриев был склонен относить
к 1144 году, когда епископ Нифонт приказал расписать притворы Софийского
собора. Но данная фреска имеет самостоятельное значение, поскольку она
связана со стоявшей под ней гробницей и поскольку ее появление определялось
заупокойным культом. Поэтому ее и нельзя рассматривать в качестве простой
составной части росписи всей Мартириевской паперти. Она была, несомненно,
сделана по специальному заказу
захороненного здесь лица либо его ближайших родственников, как это обычно
практиковалось в средние века.
Одной из самых тяжелых утрат во время второй мировой войны была гибель
храма Спаса на Нередице близ Новгорода. Его роспись, исполненная в 1199
году, принадлежала к числу наилучшим образом сохранившихся средневековых
фресковых ансамблей во всей Европе. Но фрески Нередицы поражали не только
своей превосходной сохранностью, а и редкостной полнотой в подборе сюжетов,
дававших в совокупности почти исчерпывающее представление о системе
церковной росписи XII века.
Фрески Нередицы отличаются большой монументальностью. Фигуры даны в
застылых, фронтальных позах. Если они двигаются, то у них тяжелая поступь;
если они стоят, то кажутся прикованными к месту. Композиции распадаются на
отдельные, замкнутые звенья (обычно они строятся на основе точного
соответствия частей, причем художники всячески избегают перекрещиваний и
перерезываний). Изображения стелются вдоль стены, подчиняясь ее
торжественному мерному ритму. Благодаря тому что действующие персонажи
почти
всегда обращены лицом к зрителю, все евангельские сцены развертываются в за-
медленном темпе, приобретая вневременный характер. Тяжелые фигуры с
большими
головами и крупными конечностями еще более усиливают монументальность этого
искусства — торжественного и величавого, мужественного и волевого. В
Нередице фрески шли почти от пола и покрывали все стены и своды,
располагаясь друг над другом регистрами. Но компоновка фресок в пределах
каждого регистра очень свободна. В них нет никакой симметрии. Среди красок
преобладают желтые, голубовато-синие, красно-коричневые, белые и зеленые
цвета, образующие напряженную и несколько пеструю колористическую гамму.
Пожалуй, наиболее интересной частью нередицкой росписи была композиция
«Страшный суд», размещенная под хорами на западной стене и на примыкающих к
ней стенах южного и северного нефов. Помимо обычных элементов, эта сцена
включала в себя и ряд не часто встречающихся фигур и эпизодов. Мы видим
здесь «ад» в образе Сатаны, восседающего на звере и держащего в руках Иуду;
апокалипсическую блудницу, которая едет на чудовищном звере, грызущем
человека; отдающее мертвецов «море», персонифицированное плывущей на
драконе женщиной с сосудом в руках и в венце; отдающую мертвецов «землю»,
олицетворенную едущей на фантастическом звере женщиной; различные адские
мучения, которые изображены в виде темноокрашенных квадратов с головами и
надписями: «Тьма кромешная», «Смола», «Иней», «Скрьжату зубом», «Мраз» и
др.
Самым ранним памятником новгородской монументальной живописи XIV столетия
были фрески церкви Архангела Михаила, погибшие во время второй мировой
войны.
Сама церковь, являвшаяся собором Сковородского монастыря, была воздвигнута
архиепископом Моисеем в 1355 году. Ее роспись возникла позднее — около 1360
года,
когда архиепископ Моисей, предчувствуя близкую кончину, удалился в
Сковородский
монастырь, где умер и был погребен архиепископом Алексеем 25 января 1362
года.
70-х годах XIV пека в Новгороде появился выдающийся живописец — приехавший
из Константинополя Феофан Грек. Единственная из сохранившихся на русской
почве монументальных работ Феофана — фрески церкви Спаса Преображения на
Ильине улице в Новгороде. Эта церковь была построена в 1374 году и
расписана лишь четыре года спустя «по велению» боярина Василия Даниловича и
жителей Ильиной улицы. Роспись церкви Спаса дошла до нас в сравнительно
хорошем, но, к сожалению, фрагментарном виде. В апсиде уцелели обрывки
святительского чина и «Евхаристии», на южном алтарном столбе — часть фигуры
Богоматери из сцены «Благовещения», на сводах и примыкающих стенах —
фрагменты евангельских сцен («Крещение», «Рождество Христово», «Сретение»,
«Проповедь Христа апостолам»), на восточной стене—«Сошествие во ад», на
стенах и арках — полустершиеся остатки фигур и полуфигур святых, в куполе—
Пантократор, четыре архангела и четыре серафима, в простенках барабана —
праотцы Адам, Авель, Ной, Сиф, Мельхиседек, Енох, пророк Илья и Иоанн
Предтеча. Самые значительные и лучше всего сохранившиеся фрески украшают
северо-западную угловую камеру на хорах (в одной рукописи XVI века она
именуется Троицким приделом).
22. Древнерусское военное зодчество.
На всей территории древней Руси в XI в. наиболее распространенным типом
укреплений оставались по-прежнему поселения, подчиненные рельефу местности,
т. е. укрепления островные и мысовые. В Полоцкой и Смоленской землях, где
было много болот, часто использовали для этой цели, как и раньше, болотные
островки. В Новгородско-Псковской земле тот же оборонительный прием
применяли несколько иначе: здесь укрепленные поселения нередко ставили на
отдельных холмах. Однако во всех районах Руси чаще всего употребляли не
островной, а полуостровной, т. е. мысовой, прием расположения укреплений.
Удобные, хорошо защищенные природой мысы при слиянии рек, ручьев, оврагов
можно было найти в любых географических условиях, чем и объясняется их
широчайшее применение. Иногда строили еще мысовые укрепления, где вал, как
это было до Х в., шел с одной только напольной стороны, со стороны рва,
однако вал теперь сооружали гораздо более мощный и высокий. Большей же
частью как в островных, так и в мысовых укреплениях XI в. вал окружал
поселение по всему периметру. В Киевской земле очень типичным примером
может служить городище Старые Безрадичи — остатки древнего городка Тумашь,
а на Волыни — детинец (центральная часть города) городища Листвин в районе
г. Дубно.
Однако не все памятники крепостного строительства XI в. были полностью
подчинены конфигурации рельефа. Уже в конце Х — начале XI в. в
западнорусских землях появились укрепления с геометрически правильной
схемой — круглые в плане. Иногда они располагались на естественных
всхолмлениях и тогда были близки к укреплениям островного типа. Встречаются
такие круглые крепости и на равнине, где валы и рвы имели особое значение.
Наиболее своеобразный тип укреплений этого времени представлен некоторыми
памятниками Волыни. Это городища, близкие по форме к квадрату с несколько
скругленными углами и сторонами. Обычно две, а иногда даже три стороны их
прямолинейны, а четвертая (или две стороны) — округла. Расположены эти
городища на плоской, большей частью заболоченной местности. Наиболее
крупным среди них является город Пересопница; очень характерен также
детинец стольного города Волыни — Владимира-Волынского.
Несомненно, что в различных районах древней Руси планировка укреплений
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25
