как и при Лермонтове было, так они и остались в неприкосновенности. И окна
те же, на тех же местах. Только я, видите ли, чтобы сохранить этот домик от
разрушения, обложил его стены кирпичом, а камышовую крышу, от времени
совершенно развалившуюся, заменил железной[23]. А вот эта пятая комнатка –
уже в пристройке, ее при Лермонтове не было.
– То-то, – заметил мой приятель, – я, как поглядел снаружи на дом,
подумал, что здесь что-то не так.
– Все так, все так! – поспешил успокоить хозяин, – все, как при
Лермонтове, а пристройка – это отдельно... теперь в сад пожалуйте, там тоже
есть кое-что, – предложил хозяин.
Мы снова очутились в саду.
– Видите, – говорил хозяин, – вот старая акация. Она стоит как раз
против итальянского окна, – может быть, здесь находился кабинет Лермонтова.
И на самых старинных фотографиях и рисунках это дерево изображено на этом
самом месте. Да, тут много есть современников Лермонтова. Вот ореховое
дерево, вот другое со сломанной вершиной – все остатки сада, который был
при Лермонтове. Может быть, сиживал под этими деревьями или в тени их
скрывался от солнца.
– А эта беседка – тоже лермонтовская? – прервал я размечтавшегося
хозяина.
– Нет, это уж я построил, – ответил он. Вернулся я домой не совсем
удовлетворенным, мне стало жаль, что домик, в котором жил один из
крупнейших поэтов, не могли сохранить в целости таким, каким он остался
после смерти поэта. Можно было бы сохранить и внутреннюю обстановку,
собрать вещи, принадлежавшие поэту, и в этом домике устроить маленький
музей».
Статью же Розанова, может быть, и не следовало бы вспоминать, тем
более что она полна ошибок, если бы в ней не было строк о «Домике
Лермонтова».
«Мне кажется, – писал между прочим Розанов, – что ценность и интерес
Лермонтовского домика и сада будут все возрастать со временем. Мне даже
кажется необходимым взять все это место в казну или в собственность города,
сохраняя домик как реликвию». В большом доме автор предлагает устроить
библиотеку или читальню имени Лермонтова. Но, несмотря на то, что газета
«Новое время», субсидируемая правительством, была органом влиятельным в
высших кругах, судьбу «Домика» статья не изменила.
Стали носиться слухи, что «одинокий старичок», похожий на Максима
Максимыча, не прочь продать усадьбу, если за нее дадут неплохую цену.
Слухи проникли в центр России. И вот житель Твери, Александр Иванович
Иванов, составляет записку о спасении «Домика», которую озаглавил: «О
сохранении домика Лермонтова в Пятигорске». Перечислив те изменения,
которые претерпел «Домик» с тех пор, как Лермонтов покинул его навсегда,
Иванов деловито сообщает:
«Усадьба, в состав которой входит домик Лермонтова, составляет частную
собственность бывшего пятигорского казначея Павла Семеновича Георгиевского
и им продается за 18000 рублей, пока ему дают 12000 рублей. Продажа усадьбы
в частные руки, вероятно, повлечет уничтожение драгоценной реликвии нашей
литературной истории, так как в Пятигорске, особенно вблизи Машука, быстро
возникают громадные дворцы санаторий.
Едва ли можно ныне рассчитывать на ассигнование непосредственно из
казны 18000 рублей, но есть возможность обойти это затруднение. Управление
Кавказских Минеральных Вод могло бы приобрести усадьбу Георгиевского и
использовать ее для своих хозяйственных надобностей, подобно тому, как в
интересах своих пациентов это управление поддерживает много сомнительных
достопримечательностей (Замок коварства и любви, грот Лермонтова и др.).»
Воспользовавшись пребыванием в Твери президента Академии наук,
великого князя Константина Константиновича, Иванов вручил ему лично
записку. Президент отметил «собственной рукой» где, когда и от кого получил
записку. Это было 19 февраля 1909 года.
Записке был дан ход. В Отделении русского языка и словесности завели
«Дело о приобретении домика Лермонтова в Пятигорске». В Академии наук
«Дело» не залежалось. 11 марта, всего через три недели со дня вручения
записки Иванова президентом, в Пятигорск, в адрес Управления Кавказских
Минеральных Вод, был направлен следующий запрос:
«Узнав о том, что усадьба, в состав которой входит домик Лермонтова, в
настоящее время продается собственником ее, П.С. Георгиевским, и, опасаясь
того, чтобы эта продажа не повлекла за собой уничтожения ценного для
литературной истории нашего памятника, каковым является флигель, где
великий поэт провел последние четыре года своей жизни, разряд изящной
словесности при Отделении русского языка и словесности Императорской
Академии наук имеет честь, по предложению августейшего президента и
Академии наук, обратиться в Управление Кавказских Минеральных Вод с
вопросом – не могло ли бы оно приобрести усадьбу г. Георгиевского и
использовать ее для своих хозяйственных надобностей».
Подписал председательствующий А. Шахматов. 17 марта 1909 г. отношение
академии было принято в Управлении Кавказских Минеральных Вод и здесь легло
в папку с надписью: «Новое дело».
Запрос Академии наук обошел все отделы Управления Вод, дважды побывал
во врачебно-техническом комитете – совещательном органе при директоре –
изучался специальной комиссией, обследовавшей «Домик» в натуре. Через
четыре с половиной месяца был послан ответ академии.
Отметив изменения, которые претерпел «Домик», директор сообщал:
«...означенный выше домик, где жил поэт М.Ю. Лермонтов в Пятигорске,
потерял ценность исторического памятника».
За этими поистине удивительными строками следовал еще один абзац: «К
изложенному выше считаю необходимым присовокупить, что у Управления Вод,
живущего исключительно на свои специальные средства, в настоящее время
вовсе не имеется средств на приобретение означенного домика».
Каким бездушием, каким бюрократизмом веет от этого ответа! Это была
отписка, свидетельствовавшая о полном непонимании значения драгоценных стен
«Домика».
Как не вспомнить горьких строк Якимова: «Домик» барыша никакого не
даст».
На покупку Лермонтовской усадьбы требовалось всего 15 тысяч рублей. В
бюджете Управления Вод тех лет это была более чем скромная цифра. Как раз в
эти годы Управление Вод начало богатеть, широко развивая экспорт нарзана.
«Новое дело» в Управлении Вод этим ответом 30 июля закончилось. Оно
заняло всего 11 листов.
А в Отделении русского языка и словесности Академии наук «Дело о
приобретении домика Лермонтова в Пятигорске» 1909 годом не закончилось. Оно
имело продолжение, и в архиве Академии наук сохранилось 32 листа.
XII
Переписка Академии наук с Управлением Кавказских Минеральных Вод
встревожила Георгиевского: не придется ли ему уступить свою усадьбу городу
или Управлению Вод по оценке, установленной городской оценочной комиссией,
то есть за 15 тысяч рублей, в то время как частный покупатель не прочь дать
и 18 тысяч. Георгиевский стал торопиться с продажей.
Но тут выяснилось одно, казалось бы, незначительное обстоятельство,
сыгравшее, однако, свою роль в истории «Домика». Сведения о переписке
Академии наук с Управлением Вод стали известны не только Георгиевскому, но
и проникли в печать: 14 апреля 1909 года в местной газете «Пятигорское эхо»
появилась заметка о том, что при рассмотрении во врачебно-техническом
комитете запроса Академии наук «некоторые члены комитета заявили, что дом,
где жил Лермонтов, потерял свой прежний вид и как памятник не представляет
исторического интереса. По имеющимся старинным фотографиям «Домик
Лермонтова» не походит на дом Георгиевского».
Покупатели насторожились. За дом, не имеющий исторического значения,
давать, по их мнению, 18 тысяч не стоило.
Георгиевский пытался спасти положение. В той же газете он напечатал
письмо в редакцию, в котором писал: «Не считая себя достаточно
компетентным, чтобы судить о том, что дом, претерпевший изменения, вместе с
тем потерял бы и свое первоначальное значение, как исторический памятник, я
могу лишь сказать, что все основные контуры дома, его планировка,
расположение и количество окон и дверей вполне тождественны со всеми
старыми фотографиями и картинами».
Ведущий переговоры о покупке дома купец Мещеряков, крупный
рыботорговец на Минеральных Водах решил все же «повременить». А в декабре
1910 года П.С. Георгиевский скоропостижно скончался. Усадьба перешла к его
брату – В.С. Георгиевскому. Новый владелец желал как можно скорее
разделаться с наследством и торопился продать Лермонтовскую усадьбу.
«Невольно вспоминаешь пошлый и длительный торг с хозяином дома в
городской управе насчет дороговизны», – писал свидетель этого торга,
редактор пятигорской газеты «Кавказский край» А.Б. Арутинов в письме к
автору этих строк.
Общественность города всполошилась. Кавказское горное общество и
общество пособия бедным, объединившие почти всю интеллигенцию Пятигорска,
поставили целью спасти «Домик» от частного владения. Сколько заседаний было
посвящено этому вопросу! Сколько сделано предложений! Но беда заключалась в
том, что, кроме горячего желания сберечь Лермонтовскую усадьбу, ни то, ни
другое общество ничем не располагало. Не было денег, чтобы купить усадьбу.
Между тем в московской газете «Русское слово» 15 января 1911 года
появляется телеграмма из Пятигорска такого содержания: «Общество пособия
бедным покупает через банк дом, где жил М.Ю. Лермонтов, с целью устроить в
нем музей и библиотеку имени поэта».
Поводом дня телеграммы был распространившийся в городе слух, что в
Обществе обсуждался вопрос о покупке «Домика» и что даже было предложение
заложить в банке один из принадлежавших обществу домов, но трезвые умы
легко доказали нереальность этого предложения.
Общество вынесло решение командировать председателя общества в
Петербург и в Москву, где сосредоточены Культурные учреждения. Уж они-то не
дадут свершиться «позорному делу». Ходатаю по делам «Домика» поручалось
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33
