картинами и фотоснимками с рукописей и документов. Места для музейной
экспозиции мало (47 кв. метров), но еще меньше места для посетителей, число
которых растет с каждым годом: в 1937 г. музей посетило более 65 тысяч, в
1938 г. – более 87 тысяч, а в этом году (1939) число посетителей доходило в
некоторые дни до 1000-1200. Положение совершенно ненормальное, не говоря о
том, что проводить в таких условиях массовые экскурсии невозможно, сам
«Домик» при таком натиске посетителей подвергается, конечно, всяким
опасностям. Надо еще прибавить, что музей приобрел за последние годы такую
популярность и такое значение, что в нем должна быть развернута библиотека
и организована научная работа по изучению жизни Лермонтова на Кавказе.
Для этого нужны тоже соответствующие помещения.
Мы полагаем, что настало время поднять вопрос о перенесении музея в
другое здание, где и музейная, и библиотечная, и научная работа могут быть
поставлены так, как этого требуют задачи пропаганды творчества Лермонтова и
его изучения. «Домик Лермонтова» должен быть отделен от музея, как особый
экспонат, как драгоценная историческая реликвия. Его нужно освободить от
экспозиции, реставрировать, обставить соответствующей мебелью и хранить как
последнюю квартиру Лермонтова.
Вопрос о здании для музея должен быть решен в самое ближайшее время:
вместе с приближением столетней годовщины со дня гибели Лермонтова (27 июля
1941 г.) число экскурсий будет расти, как будет расти и потребность в
специальной научной библиотеке при музее.
Пятигорск славится своими «лермонтовскими местами» – весь город,
начиная с таких зданий, как знаменитые «Ресторация» и «Домик Лермонтова» и
кончая горами Бештау и Машук, представляет собою своего рода исторический
экспонат, связанный с жизнью, творчеством и трагической гибелью великого
поэта. В таком городе Лермонтовский музей должен быть культурным центром и
занимать соответствующее своему значению и своей деятельности здание.
Пятигорская общественность и местные партийные и государственные учреждения
должны срочно заняться этим делом – как делом своей чести». Письмо
подписали Б. Эйхенбаум, Н. Бродский, Б. Нейман, В. Мануйлов, И. Андроников,
Н. Пахомов, В. Кирпотин, Е. Михайлова.
Итак, вопрос о спасении «Домика» вновь стал острым.
Рядом с Лермонтовской усадьбой находился земельный участок с небольшим
домом и сараем. Хозяин участка многие годы отсутствовал, и его даже не
удалось разыскать, поэтому Пятигорский горисполком вынес постановление о
передаче этого участка «Домику» с тем, чтобы на нем было построено здание
для литературного музея.
Академия архитектуры СССР живо откликнулась на просьбу «Домика»
составить проект здания для этого музея. Под руководством академиков Щусева
и Гольца аспиранты академии разработали десять проектов, из которых шесть
одобренных реставрационной секцией Всесоюзного лермонтовского комитета были
присланы в «Домик». В музее была устроена выставка этих проектов,
пользовавшаяся у жителей и гостей города большим успехом.
«Пятигорская правда» писала 22 ноября 1940 года: «В «Домике
Лермонтова» с 20 ноября открылась выставка проектов нового Лермонтовского
музея, который будет строиться в Пятигорске». «Молодой ленинец» даже
указывал срок окончания постройки нового музея. «Советскому народу
неоценимо дорого наследие гениального русского поэта Михаила Юрьевича
Лермонтова. Для увековечения памяти поэта в Пятигорске будет строиться
музей Лермонтова. Строительство музея, – сообщала газета, – начнется в 1940
году и закончится в 1941 году, к столетию со дня смерти М.Ю. Лермонтова. В
1940 году в строительство будет вложено 200 тысяч рублей».
Благоприятно разрешался вопрос и об ассигновании средств на постройку,
хотя музей и был переведен с апреля 1940 года опять на местный бюджет.
Все, казалось бы, шло прекрасно, как вдруг объявился хозяин участка, и
крайисполком не смог утвердить постановления Пятигорского горисполкома.
Юбилейная Лермонтовская комиссия, созданная в Ставрополе в связи с
исполнявшимся 27 июля столетием со дня гибели М.Ю. Лермонтова, внесла в
крайисполком чрезвычайно важное предложение, по которому 14 февраля 1941
года он принял следующее решение:
1. Предложить краевому отделу народного образования и исполкому
Пятигорского горсовета депутатов трудящихся реставрировать квартиру, в
которой проживал М. Ю. Лермонтов в 1841 году в г. Пятигорске («Домик
Лермонтова»), превратив его в мемориально-бытовой музей.
2. В целях сохранения «Домика Лермонтова» от разрушения и создания
специального литературного музея, отражающего жизнь и творчество
Лермонтова, считать необходимым перенести литературный музей Лермонтова в
здание бывшей «Ресторации», тесно связанное с жизнью и творчеством поэта в
г. Пятигорске.
Предложить директору музея «Домик Лермонтова» тов. Яковкиной
представить к 10 марта 1941 г. в исполком крайсовета смету по реставрации
здания бывшей «Ресторации».
3. Просить Совнарком Союза ССР: а) передать здание бывшей
«Ресторации», ныне принадлежащее Бальнеологическому институту, под музей
Лермонтова и б) отпустить необходимые средства для строительства дома
Бальнеологическому институту».
Сметы на реставрацию. «Домика» и здания бывшей «Ресторации» были
составлены без промедления. Коллектив «Домика» ожидал со дня на день
постановления Совнаркома. Перед Лермонтовским музеем открывались
замечательные перспективы…
Постановление получено не было: началась Великая Отечественная война и
перед страной встала гигантская задача: выстоять, разгромить захватчиков,
победить.
Оборвалась обширная программа работ, которые проводились по всему
Союзу в связи с 100-летием со дня смерти Лермонтова. Готовился и музей
«Домик Лермонтова» отметить эту печальную дату. Утвержденный юбилейной
комиссией план предусматривал реставрацию «Домика», большую городскую
выставку, передвижные выставки для колхозов Ставропольского края, научную
конференцию, экспедицию по маршруту Лермонтова 1837 года, издание сборника
работ о Лермонтове, издание популярных брошюр, фотоальбомов, юбилейных
листовок, концерты, радиопередачи, статьи в газетах. Уже была проделана
большая подготовительная работа, но в условиях войны пришлось лишь скромно
отметить юбилейный день – 27 июля.
Через несколько недель после начала войны состоялось решение
Пятигорского горисполкома о временном закрытии в городе музеев, в том числе
«Домика», но в отношении «Домика» это решение вскоре было отменено.
«Домик» начал работать. 2 сентября 1941 года был издан приказ Наркома
просвещения В.П. Потемкина об обеспечении бесперебойной работы
политучреждений, в том числе музеев, «в целях улучшения ее в военное
время», под угрозой привлечения к ответственности лиц, «допускающих их
закрытие или бездействие».
Но ассигнования на содержание музея, естественно, сократились до
минимума. Уменьшился штат сотрудников. Понизилось число посетителей, и
резко изменился их состав. Вместо шумных групп школьников, оживленных
экскурсий курортников приходили эвакуированные из западных областей СССР,
беженцы, приходили раненые из госпиталей.
Значение в то суровое время «Домика Лермонтова» хорошо определено в
одной из записей 6 сентября 1941 года:
«Заброшенный войной далеко от своей родины – Бессарабии, чувствую
особенное душевное удовлетворение, посетив «Домик Лермонтова», – место, где
жил и творил мой любимый поэт. В тиши его и моя душа отдохнула от всех
невзгод».
Стены «Домика» не раз слышали, что, побывав в «последнем жилище поэта,
так много страдавшего», люди уходили ободренные, с просветленной душой,
успокоенные.
Что же действовало на этих людей, испытывавших так много страданий, но
не согнувшихся под их бременем? Тишина ли «Домика» и сада? Трагическая ли
судьба поэта? Или его мужество, беззаветная любовь к Родине? А может быть,
то, о чем сказал Дмитрий Светлов в записи 20 июня 1942 года: «Каждый,
посетивший «Домик» – этот очаг великой русской культуры – становится
морально чище, культурнее».
В книге впечатлений часты записи: «Проездом на фронт посетил
«Домик»...»
Бывало, мерный звук твоих могучих слов
Воспламенял бойца для битвы...
Стихи Лермонтова и в дни Великой Отечественной войны выполняли то же
высокое назначение. Об этом тепло и образно говорил в своих стихах
лейтенант Николай Карпов:
Поэт-трибун, ты нас в атаку водишь!
Твой верный друг – народ, ты – не один...
Стихотворение Н. Карпова датировано 13 ноября 1944 года. Оно было
прислано в музей с обратным адресом полевой почты.
Чувства бойцов хорошо выражены также в записи капитана Андреева,
сделанной в книге посетителей музея 26 июля 1942 года: «В дни Отечественной
войны особо приятно посетить одно из мест русской культуры. Уезжая на
фронт, еще с большей силой буду драться с гитлеровской бандой –
разрушителями культуры, которую ценит и создает свободолюбивый народ».
Преклонением перед гением Лермонтова проникнуты слова лейтенанта
Быкова: «Мне хочется выразить то удовлетворение, которое получают все
посетители. Сколько энергии, сколько патриотизма у великого поэта. Его
любовь к Родине и ненависть к врагам еще больше вдохновляют нас на великие
подвиги в борьбе с ненавистным врагом».
Такие записи заполняли в годы войны сотни страниц книг для отзывов о
работе музея и маленький коллектив сотрудников «Домика» работал, понимая
свои задачи, свою возросшую ответственность.
«Прекрасную инициативу проявили работники «Домика-музея Лермонтова», –
писала 26 мая 1944 года «Пятигорская правда». «Они побывали во многих
госпиталях, провели там беседы о великом русском поэте Лермонтове, устроили
выставки экспонатов своего музея».
Уж постоим мы головою
За родину свою!
Эти строки из лермонтовского «Бородино» были начертаны крупными
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33
